Демидовы: Столетие побед

Любопытна деталь, свойственная окружению демидовских домов при Тульском и Невьянском заводах. На обоих, а также на заводе Нижнетагильском, существовали часовые башни — объекты, для той эпохи не принадлежавшие к широко распространенным. Хорошо известна, даже знаменита, только одна из связанных с Демидовыми таких башен — Невьянская, но существовали, внося важный штрих в облик демидовских поселений, и другие.

Вернемся к домам, которые строил и в которых жил Акинфий Демидов. Только нежелание дробить рассказ о тульских домах несколько отодвинуло представление невьянского дома, на протяжении многих лет главного места пребывания заводчика и его семьи.

Большую часть времени, проведенного на «старом» заводе, он прожил в находившемся внутри деревянной крепости деревянном доме. Эту постройку застал И.Г. Гмелин, посетивший завод в августе 1742 года. Рядом стоял другой дом, каменный, построенный, по словам автора записок, «в нынешнем году». (Это был первый из корпусов сформировавшегося позднее ансамбля.) Гмелин ругает здешних каменщиков. Они — «не из лучших: большинство воздвигнутых ими сводов некоторое время спустя имеют обыкновение обваливаться». Доказательство видит в факте наклона возведенной здесь каменной колокольни с часами (Невьянской башни)[753]. Что демидовские каменщики все же знали свое дело, говорит не только то, что башня до сих пор не обвалилась, но и следующее описание господского дома, относящееся к 1827 году. Его источник — донесение пермского гражданского губернатора, цитирующего записку, полученную от управляющего заводом.

«Дом господский построен тем же господином действительным статским советником Акинфом Демидовым в то же время как и башня[754], из кирпича, на сваях, люшках и каменном фундаменте, в коем никаких частей, достойных примечания и отличных вещей не имеется, кроме древней, в готическом виде, постройки, неправильной линией и во всех комнатах и подвалах потолки сводныя из того же кирпича сырчетого вида с карнизами, и как оные, так и стены в первых раскрашены разными красками в древнем вкусе и здание сие поныне в том же виде, как первоначально построено, и никаких признаков к разрушению не предвидится.

Начальная же постройка на какой предмет была произведена, канторе неизвестно, кроме как только судя по огромности онаго, величине и единообразии комнат, догадкою полагает, что господин Демидов не располагался ли иметь в них какое-либо мануфактурное тогдашняго времени заведение»[755]

.

Внешний вид комплекса каменной городской усадьбы и заводской конторы, возведенных в Невьянском заводе в 1740-х годах[756], сохранился на множестве рисунков и фотографий. Оформление главного, выходившего во двор, его фасада, судя по рисункам XIX века[757], было скромным — ничего, кроме немногочисленных пилястр и лестницы с двумя всходами. Несимметричное расположение оконных проемов напоминает о допетровской архитектуре. В сторону от центральной оси смещена и лестница, ведущая в комнаты второго «апартамента». Под ней вход в помещения служебного этажа. Рисунок не отразил детали, присутствующей в приведенном описании, — раскраски стен «разными красками в древнем вкусе», также имеющей корни в позднесредневековой архитектурной традиции. С левой стороны к зданию пристроена стоящая над открытой аркой небольшая трехъярусная башенка — еще одно свидетельство пристрастия заказчика к вертикальным доминантам в архитектурных комплексах

[758].

Вспомним заодно еще об одном невьянском доме, доподлинно неизвестно, существовавшем ли, но любопытным связанной с ним апокрифической историей. Приведем это предание по «Пермской летописи» В. Шишонко, дополнив комментарием, принадлежащим Павлу Бажову.

Шишонко начинает рассказ с произведенного Татищевым оповещения властей о злоупотреблениях Демидова. «Высшия власти взглянули на донос очень серьезно. Сенатору князю Вяземскому Высочайше повелено было отправиться на Урал и произвести строгое следствие…

Для помещения князя в Невьянске был наскоро выстроен дом, великолепно отделан внутри и снаружи и снабжен мебелью из самых редких заграничных дерев. Жители, дивясь роскоши здания, — прозвали его "красными хоромами"…

Вероятно, князь чем-то не угодил Демидову, иначе последний не выкинул бы такого фарса: когда Вяземский и заводчик свиделись в Петербурге и первый, между прочим, похвалил невьянскую квартиру, Демидов выслушал это одобрение молча, но, вернувшись домой, написал своему управителю — предать огню "красные хоромы" со всем, что в них было. Приказ исполнен: здание немедленно сломано и бревна употреблены на обжог руды, мебель и уборы достались управителю, но показаны владельцу истребленными»[759].

Это предание Шишонко приводит со ссылкой на публикацию в «Пермских губернских ведомостях» 1880 года. Писатель Бажов, будучи знакомым с ним из того же источника, то ли несколько его подзабыл, то ли слышал его в другой, независимой версии. Во всяком случае, принадлежащий ему эмоционально яркий комментарий к этому эпизоду в деталях расходится с приведенным рассказом.