Демидовы: Столетие побед

Сторону вдовы и ее дочери принял, однако, младший из братьев Демидовых, Никита Никитич. (Не он ли, кстати, и приютил их, лишившихся крова?) Кажется естественным, что оттертые Акинфием наследники кинулись за защитой именно к нему. Он, как и они, в известной мере был обижен Акинфием (хотя решение, надолго испортившее братские отношения, принял отец). Кроме того, им не без основания казалось, что к нему, человеку системы, должны прислушаться внимательнее, чем к ним, частным лицам. Фигуру Никиты в этом конфликте и роль, им сыгранную, особо выделял историк Н.И. Павленко. По его мнению, он «проявил столько же цепкости и несокрушимой воли, как и Акинфий, и в конечном счете вынудил последнего пойти на компромисс». Говоря о «несокрушимой воле», автор, на наш взгляд, несколько преувеличил, но присущие ему решительность и упорство Никита в этом деле несомненно продемонстрировал.

Он в полной мере воспользовался возможностями, которые открывала ему должность представителя Берг-коллегии. Коллегия требовала ведомости и десятину, что позволяло Никите вмешиваться в конфликт, снимать показания, опечатывать имущество и так далее. Акинфий, прекрасно его права осознавая, попытался снять вопросы, по которым Никита мог бы к нему «цепляться». Прежде всего — внести часть средств по налоговой задолженности. Как сборщик подати, Никита должен был не раздумывая взнос принять и предложить приходить чаще. Но, чудо, он повел себя не по-предписанному «Платить ему, Акинфию, не подлежит, а надлежит взыскивать з жены ево, Григорьевой, — сообщил он свое мнение Берг-коллегии, — для того, что он, Григорей Демидов, был отделен и тот завод строил сам своим коштом после розделу от отца своего». Об этой важной детали (строил после имущественного раздела), в жалобе Анны отсутствовавшей, Никита напомнил еще раз, пересказывая слова Христины: «…муж ее, Григорей Никитин, от отца своего, а от ее де свекора Никиты Демидова был отделен уже з дватцать лет и больше до состоявшихся де о наследствии пунктов, и отделен был от отца де своего с раздельную записью и жил особым двором»[402]

.

Свое наполненное обвинениями в адрес Акинфия доношение Никита готовил во второй половине декабря 1728 года. Всего полгода назад он и брат сообща подписывали прошения по делам Верхотулицкого завода. Последовавшее позднее обострение отношений привело к столкновениям, сопровождавшимся завуалированными оскорблениями, не столь серьезными, как в синхронном конфликте Никиты с оружейниками (о нем ниже), но все же неприятными из-за публичного их характера. Одним из поводов послужила состоявшаяся в начале декабря повторная посылка Никитой своих представителей на Верхотулицкий завод. Посланным поручалось проверить целостность печатей, взять сказки о выходе чугуна и выяснить, кто сейчас заводом владеет. К ним вышли приказчики Акинфия Иван Михайлов и Иван Леонтьев. Выслушав наказную память, «приложенных печатей осматривать их, посланных, оные де прикащики не допустили, и с ними де, посланными, в Тулу не поехали, и взять де себя не дали. И его де императорского величества указу учинились они не послушны, а сказали де им, конаниру с товарищи: "Печать не государева, печатал де мужик своею печатью", и смотрить де их, посланных, тех печатей не допустят. Тако ж де их, посланных, з двора ево, Григорья Демидова, собравъся людственно, сослали де с нечестию»[403]. Конечно, не Никиту Демидова приказчик его брата обозвал «мужиком» и вытолкал со двора, но неуважение к нему, чиновнику, было продемонстрировано отчетливо. И в посланном после этого в Берг-коллегию доношении Никита в выражениях не стеснялся: воспроизвел все резкости, сказанные о брате ограбленными им родственницами (Акинфий стремится «несытость в великом де своем богатстве паки наполнить» и законных наследников «между де двор пустить» и т. д.). Итоговое его мнение: «За показанными от него, Акинфия Демидова, против его императорского величества указов противностьми имеетца в зборе десятины немалое помешательство и упущение в доимку напрасно»[404].