Демобилизация

- К инженеру ревнуй, а я тут ни при чем, если похожи... - осклабился Гришка. - Я тебе точно говорю - женись. В отпуск ко мне в Питер приедешь. Жена как родных примет. Комнату предоставит. Не хочешь?.. Тогда я к тебе переберусь... Ну, так вот. "Знаю", - она так нам ответила. Понимаешь, девчоночке, ну, шестнадцать, не больше, а знает. Собой - свежачок такой. Грудки еле-еле под жакеткой намечаются. Ну, скажу тебе - мечта! Сколько лет прошло, а помню...

- Слюни подбери.

- А мне что? Я ее не трогал. Другу досталась. Он, понимаешь, раньше моего докумекал. "Ты, что, - удивился, - такая?" - "Угу", - кивает, а сама уже ревет по-серьезному.

- Брось ее, - говорю ему. - Припадочная... А она на меня кулачками:

- Идите отсюда. Гадкий вы, противный... - или чего-то вроде этого.

- Смотри, разглядела, - усмехнулся Борис. - Ну, и чего дальше?

- А квартира у тебя есть? - спрашивает приятель.

- Есть, - кивает.

Ну, и поехали они. А утром, напослезавтра, друг в мастерскую заявляется и у всех, по трид-цатке, по червонцу, по трешке даже стреляет. "Женюсь", орет. Честной оказалась. Невинной то есть. Отца, понимаешь, взяли (как раз такое время было), мамаша померла - вот и одна оста-лась, и в первый раз вышла. И повезло ей, на хорошего человека напоролась. И ему фортануло. Знаешь, какая верная оказалась...

- И сейчас еще живут, мед попивают?

- В блокаду погибли, - не сморгнул Гришка. - И ты женись. Думаешь, философия или история тебя прокормят? Ну, а прокормят, так такого овна за это жрать заставят, что сразу гастрит заимеешь. Нервное это дело. Сегодня одно говори, завтра - другое. Нос держи по ветру и, чуть насморк схватишь, сразу готовься с вещами на выход. Десять лет без права переписки или еще "вышку" тебе сделают. Это страшный мир, Борис Кузьмич, дорогой ты мой, снизил до шепота голос Гришка.

- Почем знаешь?

- А что я, не в Ленинграде жил? В Ленинграде, знаешь, сколько раз людей сажали? Этих кампаний было - пальцев на руках и ногах не хватит. Дворян, немцев, чухонцев, профессоров, потом тех, которые с золотишком, потом кировцев, ну и, как везде - троцкистов, шпионов. И еще этих, после войны, писателей. А уж головку всю - подчистую...

- Какую головку?

- Обыкновенную. Смольный весь. Ты же ни хрена не слышишь, читаешь одни журналы свои, а в них того не пишут. Ну, сам пойми, чего написать можно? Только чужое жеваное-пережеваное еще раз пожевать. Правды ты и в глаза не видел, а увидишь - все равно рассказать ее не дадут. А теперь, как рябой подох, так вообще неясно, кого хвалить, кого не хвалить. При нем хоть направление было. Хвали-перехваливай и только гляди, чтоб другой больше тебя не перехвалил и на тебя же не наклепал. А теперь вот, году еще нет, как в ящик дал, а уже покле-вывать начали.

- Ну да, поклевывать...

- А ты чего, не понял? Прошлым летом в "Правде" да и в твоем журнале, как его "Вопросы..." черным по белому писали - культ личности, коллективность. Это что - от сырости, что ли?..

- Ну, это так... Самим же Сталиным культ личности клянут. Цитатками из него.

- Неважно как - важно, что ругают. И теперь неясно, кому надо женю лизать. Честное слово, брось ты эту хреновину, женись на Валюхе и иди чинить телевизоры. Хочешь, устрою?

- Спасибо, обойдусь. И лизать никому не буду.

- И с голоду сдохнешь. Нет, всерьёз, Борька. Я тебя, дурака, люблю. Парень ты свой, а что глупый, так то проходит. Я давно тебе по-мужскому сказать хотел: бросай ты эти собачьи хреновины. Вон опер уже за машинкой присылал. Зачем, думаешь?

- А фиг его знает...

- Пропадешь, парень, - вздохнул Гришка. - Машинку везешь? - кивнул на чемодани-шко.

- Ага. Допечатаю и в Москве оставлю.

- А чего скажешь?

- Ну, чего-нибудь надумаю...

- Надо сразу, один раз придумать и насовсем. Не положено офицерам машинку иметь.

- Где не положено? В уставе?

- И без устава голову иметь надо. Это множительный аппарат, понял? Может, чего-нибудь печатал на ней?

- Нет, ничего. Ну, реферат и заметки всякие...

- А - такого ничего?

- Да нет. Я всё по одному разу печатал. Только реферат в трех копиях.

- Ну, значит, просто интересуется. Может, корпусной "Смерш" взглянуть хотел. Привези назад.

- Как же, разбежался! Получишь с них потом. Скажу, продал или за долг расплатился.

- Надо конкретно. Можешь сказать, мне отдал. Но уж тогда точно отдай. Или жалеешь?

- Мне допечатать надо. Страницы три.

- Поедем к одному человечку. Там допечатаешь.

- А удобно? Мне, правда, всего три страницы. Час - не больше.