Демон против всех

«Хреново слушал. Это мой, а не твой выбор. У тебя никакого выбора нет. Это мне решать – остаёшься со мной или валишь в преисподнюю».

«Там нет неба. Нет самолётов. Я так мечтал… Жилы рвал…»

Нет, он положительно лучше, чем Ванятка в день моего вселения. Тот как ребёнок радовался, что ему вместо вылетов выписывают фуфельные лётные часы, а его авиационная деятельность ограничивается комсомольскими «боевыми листками» да бегом по аэродрому с вытянутыми руками и бормотанием, вроде как сталинский сокол, но пеший по-самолётному. У Бутакова был лишь один несомненный плюс – мягкая и податливая жена. Настолько податливая, что быстренько дала кому-то, стоило уехать в Испанию.

Но здесь без жён. Семьи советских «добровольцев» даже понятия не имеют, где обретаются их папы или мужья. Уверен, похоронки получают в духе «погиб от несчастного случая при посадке» или от чего угодно другого, но точно не от пули «Тандерджета» над Кореей. Поэтому, будь у Мошкина жена, супружеские ласки в Китае мне бы не грозили.

«Получишь ещё небо. А если поклянёшься не тявкать под руку и не нудеть, дам и самому порулить. Сейчас другая проблема – к полётам вернуться. Очень не вовремя ты эту пулю схватил».

По причине очевидной с Володькой беседовали мы долго и много. Периодически он хандрил, жалуясь на судьбу, а я тогда подумывал, как бы его сплавить на зону к зэ-га на денёк, чтоб потом был благодарен до усрачки, что позволяю ему видеть солнце. Но – никак. Если спихну его душу, мне её не вернут.

Жизнь стала веселее, когда та же китаянка принесла пижамные штаны и куртку, а к ним плетёные тапочки. Натянув портки на голое тело, про бельё девушка почему-то не подумала, я прошагал в столовку, отвергнув помощь соседа, где в три счёта проглотил свою порцию овощей с курицей, потом выпросил столько же добавки и тройной компот. Подстёгнутый метаболизм привёл к ускоренному усвоению пищи, уже через пару часов я был снова голоден. Рана зарубцевалась, при перевязке доктор охренеет… Это его проблемы.

После ужина, снова – двойного, я слонялся по коридору. В больнице советских практически никого, китайского не знаю, а если тут кто-то говорит по-испански, по-французски, по-английски, хотя бы на идиш, сам не признаюсь, ибо понимаю: палиться нельзя.

Всюду плакаты. Без перевода догадываюсь, что председатель Мао – великий кормчий, партия – наш рулевой, вперёд к победе коммунизма, мойте руки перед едой. Я бы почитал даже лозунги и инструкцию о пожарной безопасности, не срослось. Моё дремотное состояние в уголке сознания Мошкина улетучилось бесследно, в обретённом теле я чувствовал дурной энтузиазм, желание что-то делать, ну хоть что-нибудь. К примеру, выпросить у медсестры шахматы и сыграть с соседом по палате на трусы…

Кстати, трусы надо истребовать у той самой медички. Неужели не понимает, что у мужчин натирает?

Я остановился перед зеркалом и одёрнул пижамную куртку, напоминавшую покроем партийно-коммунистический френч. Да, внешность у Мошкина столь же малосолидная, как у Бутакова. Щуплый, чернявый, невысокий, сбритые короткие волосёнки за время службы в Китае подросли и топорщатся в разные стороны. Тёмно-серые глаза смотрят вопросительно, но это только пока на себя таращусь. Без иллюзий – у меня нет пронзительно-соблазняющего взгляда голливудской кинозвезды в роли ковбоя с Дикого Запада. Ладно, работаем с тем, что есть.

– Мадемуазель чайна-систа! Был бы благодарен, если бы выделили мне трусы или кальсоны.

Нарисовавшись перед столиком, где отдыхала сестричка, раздавшая пациентам вечерние пилюльки (я свои втихую выкинул), показал жестами, какой части гардероба мне не хватает.

Девушка изумлённо воззрилась на меня и что-то сказала. Наверно, даже не девушка, а молодая женщина между двадцатью пятью и тридцатью, проще сбить «Тандерждет», чем определить возраст китаянки. Она была ничего, если только по вкусу азиатки с типичным разрезом глаз и хрупкой фигуркой ростом, наверно, меньше полутора метров.

Я повторил вопрос и снова провёл ладонью по штанам. Пошли в подсобку или склад, где там у вас бельё? От твоего щебетанья на мне трусы не вырастут!

Она вздохнула, опустила ресницы и направилась в дальний конец коридора. Медицинский халатик, по идее – просторно-мешковатый и асексуальный, скорее подчеркнул, чем скрыл её миниатюрные формы. У двери китаянка обернулась и быстрым взглядом окинула коридор, затем потянула меня внутрь.

Там всё началось чрезвычайно быстро, без предисловий. Она толкнула меня на мешки с чем-то мягким, сама набросилась сверху. Не знаю, что и как там с восточной техникой соблазнения, девушка действовала очень по-простому, зато душевно. Опыт у неё, бесспорно, имелся.