Демон в белом

– Другое название этого устройства – клетка Фарадея, – произнес он.

Слово «клетка» заставляло подумать о тюрьмах, о демонах и заточенных в бутылках сказочных джиннах. Мне невольно вспомнилась резная дверь из дворца Кхарна Сагары. Ребенок-Кхарн на троне, а на его коленях сосуд с Братством.

Клетка.

– Зачем здесь клетка? – спросил Александр.

Он медленно соображал.

– Потому что кое-что здесь еще функционирует, – ответил я.

Знал ли об этом Кхарн Сагара? Знало ли Братство? Мог древний сигнал проникнуть сквозь клетку Тора Арамини? А может, еще более древний сигнал был передан еще до того, как то, что лежит под библиотекой, было заперто? Я представил белые руки длиной в тысячи световых лет, тянущиеся сквозь звезды к подобным себе. Я не ликовал, как Валка. Я лишь чувствовал, что внутри меня разверзается глубокая яма.

– Но где вход? – повторил я. – Мы не можем просто прорубиться туда. Именно против такого вторжения Арамини и закладывал бомбы под водохранилищем.

Валка по-прежнему улыбалась.

– Что? – спросил я.

Улыбка стала еще шире.

– Вот тут-то и начинается главное веселье, – ответила она. – Я понятия не имею.

Рядовому наблюдателю могло бы показаться, что мы сошли с ума. Вот только наблюдателей так глубоко в недрах архива Гавриила не нашлось. Никто не видел, как мы с Валкой и принцем двигали шкафы, забирались в ниши и снимали шпалеры, чтобы исследовать под ними камень.

В чертежах Тора Арамини не нашлось подсказок, как попасть в тайную комнату. Напротив, все указывало на то, что ее нет. Мы потратили на поиски несколько дней и, после того как первоначальный энтузиазм немного угас, позвали на помощь Паллино, Сиран и оставшихся телохранителей.

– Должно быть что-то механическое, – сказала Валка, ощупывая каменную нишу. – Гравиметр бы сюда… нашли бы за несколько часов.

– Их даже за ворота пронести не позволят, – ответил Гибсон, сидевший с Александром под портретом лорда Вашингтона.

– Почему обязательно механическое? – спросил принц, потерявший интерес к поискам, после того как к нам присоединились солдаты.

– Чтобы машина не могла открыть засовы изнутри, – натянуто ответила Валка, осматривая консоли. Отойдя от стены, она почесала переносицу. – Думала, будет проще.

– Ну, мы тут уже семь чертовых лет, – сказал вынырнувший из-за угла Паллино. – Пора догадаться, что просто не будет.

За ним появился Доран. Под глазами у него были темные круги. Паллино выглядел не лучше. Темные волосы хилиарха топорщились; присаживаясь у стены, он охнул так, что сомнений не оставалось: его ноги болели не меньше моих. По его примеру я присел у стены напротив, раздумывая, стоит ли снять сапоги, чтобы помассировать ноющую плоть. Портрет Вашингтона висел между утопленными в стену колоннами, под романской аркой, такой же, что и снаружи библиотеки. Арки и колонны украшали всю внутреннюю стену архива; внутри каждой арки был портрет мериканского лорда. За тысячи лет древняя штукатурка местами потрескалась и осыпалась. Тонкие трещины покрывали и золоченую раму портрета Вашингтона – отметины времени, как морщины на лице Гибсона…

Трещины…

– А если они просто их замазали… – пробормотал я, мгновенно увлекаясь новой идеей.

Семь пар глаз уставились на меня.

Я указал на стену за портретом Вашингтона:

– Смотрите, все пространство между колоннами и вокруг картин заштукатурено. А внешняя стена сплошь из камня. Они могли просто замазать дверь. Раз внутрь нельзя проносить чувствительное оборудование, то этого вполне достаточно.

– И ни одному схоласту не придет в голову взять кайло и разрушить стену в столь важном месте, – согласно кивнул Гибсон.

– Но при необходимости попасть внутрь должно было быть легко, – сказал я и, почувствовав нечто вроде археологического куража, свойственного Валке, вскочил на ноги. – Можно позаимствовать твою трость? – спросил я Гибсона.

Мой наставник протянул палку двумя руками, как рыцарь, присягающий на верность императору. Вложив руку между его ладонями, я взял трость и вдруг понял, что никогда прежде не держал ее в руках. Она оказалась тяжелее, чем я ожидал. Старый ясень был тверд и тяжел как камень, а набалдашник и наконечник были не просто обиты латунью, а целиком изготовлены из нее.

– Что ты задумал? – спросила Валка, неровным шагом приближаясь ко мне. – Адриан, даже не смей!

Но я уже сильно опередил ее. Промчался мимо вереницы мериканских лордов, притормозив, когда портреты сменились фотографиями. Прежде я всех их пересчитал. Их было семьдесят семь. Семьдесят семь мериканских правителей от Вашингтона до Фелсенбурга. Они правили почти пятьсот лет – властители величайшей империи на Старой Земле, более великой, чем Цинь, чем легендарный Египет, Испания или Древний Рим. Мерикани первыми покинули сиротливые берега Земли и поселились в космосе, первыми отправили колонистов за пределы Солнца и основали новые города под новыми звездами.

ДЖЕФФЕРСОН, ГРАНТ, ГУВЕР, НИКСОН, ХОУЛИ…

Я снова остановился у праведного образа Джулиана Фелсенбурга. Простой черный костюм и седые волосы.