День и ночь, 2009 № 01–02

И он понял, что тупик бесконечен, что судьба ведёт одинаково сразу во всех временах, потому что по множеству тропинок к могиле движется один человек — её будущий хозяин…

Василий Петрович пошёл на кухню, выпросил у дежурного чаю и развёл в нём дозу снотворного, способную свалить лошадь. Был день, который февраль занимает у марта. Наблюдая это воскрешение на заднем дворе, Леопольд Юрьевич равнодушно вздохнул: «Во сне возможно все, только поправить ничего нельзя».

На столе зевал циферблатом телефон, беременная секретарша штопала рыбьей костью рваные колготки, и тускло светились глазницы ассистента, в которых не было ни прошлого, ни будущего, а от их настоящего замертво падали птицы…

г. Москва

Арина Романова

Я — зерно

Когда на экране сотовоговысвечивается твой номер,мой пульс спокоен.И сердце в покое.Нет, я не путаю любовь с кардионеврозом,просто то, что считала поэзиейОбернулось суровой прозой.Вот только не надослушать Мальмстина.Не делать дыхания искусственного любви.

Не возвращать ей ушедшей силы.Нет нужды воскрешать,делать из неё зомби,оживлять то,что душу уже не питает,то, что жизнью её не кормит.Но,Все же я — не беглец какой-нибудь.Столько пройдено. Столько понято.Просто — храброй безумству спой идальше — до самого-самого края,и загляни туда,что там — за?Боже мой, боже.Ещё дороже.Такие родные — твои глаза…Расставляю ловушки для снов,

зеркальцем карманным ловлю лунных зайцев,лунный свет серебристой пыльцойоседает на моих пальцах.Из песочных часов тонкой струйкой течётвремя — песок.Просеиваю пустыню.И разглядываю, разглядываю пустое решето:дата, имя и — иже с ними.А на балконе моём целуются голуби,увеличивая количество любви в мире.Я не знаю сама — чего мне хочется,пустоту этой ночикакими наполнить мечтами?… Надо мною утробно хохочетбезголовая языческая Буабо.Она видит меня насквозь —сосками.

Такая жара…жарит и жарит,расплавлены мысли, изжарены чувства —пусто…Хочется грозывсеочищающей, чтобы молния вспорола небесный занавескосо,и гром зарыдал из-за туч,как в трагедиях греческих хормногоголосо.И тогда —я заплачуиз-за всех своих масеньких трагедий,подчиняясь зову, и, вторя хору:Amore, ami, amaretto, amore!Ом! Аум! Аминь!Зной иссушающий, смойся,

исчезни, сгинь!Но парит и парит,на лбу — испаринаЯ — парияЯ — рифма непарная.Превозмогая сплин,пересиливая сон.Я притягиваю руками молнии —пусть предназначенноесвершится вовремя.Я призываю гром,пусть то, чему быть —сбудется,отмолю, если получится.А, впрочем, неважно,что будетпотом.