День учителя

На первом этаже прогуливался Эммануил Аронович. Он внимательно вчитывался в стенгазеты, подготовленные от каждого класса к Дню учителя и развешанные по стенам. Андрей Иванович метеором пронесся мимо директора и закрылся в уборной. После нескольких секунд лихорадочного расстегивания штанов ему удалось наконец расслабиться, самым естественным способом сняв накопившееся в области таза напряжение. «Эх, как меня скрутило. Даже на руках какие-то красные пятна выступили. Интересно, скоро пройдет? Или буду как Мешковская щеголять?» Облегчившись, он, неторопливо приводя себя в порядок, направил мыслительный поток в направлении Эммануила Ароновича, вторая встреча с которым за утро не сулила ничего хорошего. «И почему он не устраивает, как во всех нормальных школах, в День учителя праздник самоуправления? Как было бы хорошо сегодня все спихнуть на одиннадцатиклассников. Оригинальным хочет быть… Ходит все. Высматривает. Крамолу ищет. Думает, опять что-то про Ангелину написали». Ангелина Петровна Архипова была еще одной учительницей русского языка и литературы. На их числе Эммануил Аронович, сам преподававший эти предметы, не экономил. Кроме него, Ангелины Петровны и тайной эротоманки Натальи Юрьевны Глуховой в школе были еще два учителя-словесника — недавно окончившая филфак Юлия Леонидовна Гольдберг и восьмидесятилетняя Наталья Николаевна Кречетникова — дама, в манерах поведения которой явно проступало дворянское происхождение. Основную нагрузку тянули Ангелина Петровна и Наталья Юрьевна, другие в силу возраста (Кречетникова), занятости подработками (Гольдберг) или загруженности административной работой (директор) выступали в роли, если так можно выразиться, «пристяжных». Ангелина Петровна претендовала на роль второго человека в школе после директора. Она не занимала никакой административной должности, но все учителя опасались с ней связываться, поскольку Гордон явно к ней благоволил, и по школе ходили слухи о том, что в прошлом — вряд ли что-нибудь подобное происходило в настоящем между семидесятилетним Гордоном и шестидесятипятилетней Архиповой — директор и учительница состояли в интимных отношениях. Ангелина — как звали ее за глаза — пыталась подкрепить свой статус организацией театральных постановок с учениками, ежегодно чередуя «Клопа» Маяковского с «Зойкиной квартирой» Булгакова. Наверное, во времена, когда она начинала свою педагогическую карьеру, поставить эти вещи было отчаянной смелостью, рассказывали, что на школьные спектакли являлись видные представители либеральной интеллигенции шестидесятых годов. Сама Ангелина Петровна на чаепитиях, организуемых для гостей в кабинете домоводства после тех знаменитых спектаклей, играла роль хозяйки модного салона из русской классической литературы, пытаясь утонченностью обращения с людьми и столовыми приборами конкурировать с сидевшей тут же, но державшейся скромно Натальей Николаевной. Прошли десятилетия, Маяковский казался навязшим на зубах, Булгаков стал настолько доступен, что его пьесами уже было никого не удивить, и дети 90-х не вполне понимали, почему из всего богатства русского драматического наследия они год от года ставят именно эти две пьесы. Над Ангелиной посмеивались, но за глаза, и лишь учитель физкультуры Денис Олегович Муравьев — еще один представитель школьной учительской молодежи — решился сделать это почти в открытую. Случилось это следующим образом.