Дэнс, дэнс, дэнс

– Хм-м, – протянула она без выражения.

– Я куплю тебе Элвиса Пресли. Вместо вот этого, ладно? – предложил я, ткнув пальцем в “Калче Клаб” у нее на сумке.

– Псих ненормальный! – прошипела она.

Воистину неохватен японский язык…

Первым делом я отвез ее в приличный ресторан, накормил сэндвичами из настоящего пшеничного хлеба с ветчиной, овощным салатом и напоил свежайшим молоком. Сам съел то же самое и выпил кофе. Сэндвичи были отменные. Тонкий соус, нежное мясо, добавка из горчицы с хреном. В самом вкусе – энергия жизни. Вот что я называю едой.

– Итак, – спросил я Юки. – Куда мы сегодня поедем?

– В Цудзидо, – сказала она.

– Годится, – согласился я. – Можно и в Цудзидо. А почему Цудзидо?

– Потому что там папа живет, – ответила Юки. – Он сказал, что хочет с тобой повидаться.

– Со мной?

– Не бойся, не такой уж он и мерзавец.

Я отхлебнул второй по счету кофе и покачал головой.

– Я и не говорил, что он мерзавец. Но с чего это твой отец вдруг хочет со мной повидаться? Ты ему про меня говорила?

– Ага. Я ему позвонила. Рассказала, как ты меня с Хоккайдо привез, а теперь тебя забрала полиция и обратно не отдает. Тогда папа позвонил своему знакомому адвокату и попросил разобраться. У него вообще много таких знакомых. Потому что он очень реалистичный.

– Понятно, – сказал я. – Вот, значит, в чем дело…

– Ну, тебе же пригодилось?

– Пригодилось, это правда.

– Папа сказал, что полиция не имела права тебя задерживать. И что ты запросто мог оттуда уйти, когда тебе вздумается.

– Да я и сам это знал, – сказал я.

– Тогда чего же ты там сидел? Встал бы и сказал: “Я иду домой”.

– Сложно сказать… – ответил я, немного подумав. – Возможно, я себя так наказывал.

– Псих ненормальный, – сказала она, подпирая щеки ладонями. Мощнейший словарный запас.

* * *

Мы сели в “субару” и взяли курс на Цудзидо. День клонился к закату, и на шоссе было пусто. Всю дорогу она доставала из сумки кассеты и ставила одну за другой. Чего только не прозвучало в моем драндулете, пока мы ехали! От “Exodus”Боба Марли до “Mister Roboto”группы “Стикс”. От действительно интересной музыки до полной белиберды. Впрочем, подобные вещи – все равно что пейзажи за окном. Тянутся справа налево и пропадают один за другим. Юки почти все время молчала и, развалясь на сиденье, слушала музыку. Увидав на приборной панели мои темные очки, она их тут же нацепила, а в пути даже выкурила штучку “Вирджиниа Слимз”. Я тоже молчал, сосредоточившись на дороге. Старательно переключая передачу за передачей. Не спуская глаз с полотна шоссе. Отмечая каждый указатель и каждый дорожный знак на пути.

Иногда я ловил себя на том, что завидую Юки. Сейчас ей всего тринадцать. С какой, наверное, свежестью воспринимают ее глаза все вокруг – пейзажи, музыку, людей. И видят совсем не то, что видится мне. А ведь когда-то я и сам был таким же. Когда мне было тринадцать лет, мир казался гораздо проще. Затраченные усилия непременно вознаграждались, слова обладали незыблемым смыслом, а однажды найденная красота никогда не исчезала. И все-таки я в свои тринадцать не был таким счастливым. Я любил одиночество, больше верил в себя, когда был один – но, стоит ли говорить, одного меня практически не оставляли. Запертый в жесткие рамки двух систем – в школе и дома, я жутко нервничал и комплексовал. Такой уж нервный был возраст. И когда я впервые влюбился в девчонку, конечно же, ничего хорошего у нас с нею не вышло. Потому что я понятия не имел, что такое любовь и как с этим следует обращаться. Да что там – я двух слов связать не мог в разговоре с девчонкой. Застенчивый, неловкий подросток. Учителям и родителям, что вбивали в меня какие-то ценности, я пробовал возражать – но никогда не умел высказать толком свои возражения. Что бы я ни делал – ничего не получалось как надо. Полная противоположность Готанде, у которого все всегда получалось как надо. Но свежий взгляд на мир я сохранял. И это было колоссально. Запахи и впрямь будоражили кровь, слезы были по-настоящему горячи, девчонки – красивы, как в сказке, а рок-н-ролл – действительно навсегда. В темноте кинозалов рождалось интимное чувство тайны, а летние ночи выворачивали душу глубиной и бескрайностью. Я проводил свое нервное детство среди музыки, фильмов и книг. Заучивал наизусть слова песен Сэма Кука и Рики Нельсона. Я построил мир для себя одного и замечательно жил в нем. В свои тринадцать. И только опыты по естествознанию проводил в одной паре с Готандой. Это он, а не я, чиркал спичкой и, притягивая к себе страстные взгляды девчонок, элегантно подносил к горелке огонь. Пых!..

Какого же дьявола он теперь завидует мне?

Хоть убей, не пойму.

– Эй, – окликнул я Юки. – Может, все-таки расскажешь про человека в овечьей шкуре? Где ты встречалась с ним? И откуда тебе известно, что с ним встречался я?

Она повернулась ко мне, сняла темные очки, положила на приборную панель. И слегка пожала плечами.

– Но сначала ты мне ответишь, идет?

– Идет, – согласился я.