Деревянная грамота

- Я вот думаю - есть ли что общее между Хамовниками и печатней? спросил Данила.

- И как?

- Да ничего вроде и быть не должно! - тут он задумался. - Разве что какой приклад для переплетного дела тут заказывают?

- Холст, бывает, нужен. Да что его заказывать! - возразил Семейка. Купить проще. По шесть денег с полушкой аршин - и незачем в Хамовники тащиться.

- А что, тебе доводилось книги переплетать?

- Еще и не то, свет, доводилось...

Тут Семейка несколько помрачнел.

Даниле очень хотелось как-нибудь усадить Семейку за накрытый стол, чтобы ни Тимофей рядом бубнил про божественное, ни Богдаш подстерегал миг и вворачивал язвительное слово. И завести разговор о многих вещах поочередно, долгий такой, неторопливый разговор...

Семейка ему тем и нравился, что не язвил, не поучал и за власть не боролся. Богдаш - тот непременно желал первым и главным быть. Тимофей Озорной его время от времени осаживал, показывая - вот кто тут главный! Семейка же был тих и неприметен, пока не доходило до дела. А тут он, хотя и не был силен, как Тимофей, не бросался в бой беззаветно и отчаянно, как Желвак, обоих мог при желании обставить лишь тем, что действовал спокойно и не останавливаясь для бесплодных размышлений. Точно с тем же спокойствием, что и при починке сбруи, мог он треснуть заступившего ему путь человека кистенем да и пойти дальше, не беспокоясь совершенно, что же с тем человеком будет.

- Я на государевой службе, - был его обычный ответ. Похоже, он и впрямь считал, что за все его деяния ответ перед Богом несет тот, кто его послал с тайным поручением, - государь Алексей Михайлович.

- Занятно Богдаш придумал, - сказал Данила. - Земский приказ печатню трясет, а мы - приказных выслеживаем! Ждем своего часа! Вот только как он поймет, что они до грамоты добрались?

- Богдашка хитрый, - одобрительно молвил Семейка. И перевел речь на конюшенные дела.

Авдотьица молилась и ставила свечки довольно долго. Данила с Семейкой устали пялиться издали на церковную дверь. Вдруг она появилась и поспешила к тому двору, куда было доставлено мертвое тело.

Походка у нее была такая, что невысокую девку бы украсила, стремительная, грудью подавшись вперед, голову чуть наклонив, руки, в длинные рукава упрятанные, сложив на груди кулачок к кулачку. Когда же такая колокольня несется, наклонившись, только и мысли - вот-вот грохнется!

Авдотьица подошла к калитке и принялась стучать. Ответил ей лаем кобель. потом, видно, раздался и человеческий голос. Она вступила в переговоры. И, не успел бы Данила "Отче наш" прочесть, как ее и впустили...

- Гляди ты! - обрадовался он. - Нашла-таки зацепку!

- Этой бы девке да ноги покороче...

- Да-а...

Теперь, зная, что Авдотьица занята делом, и они пошли в церковь.

- Долго мне тут торчать-то? - напустился на них извозчик. - Я уж все грехи замолил, сколько их за год накопилось!

- Погоди вопить, свет, не в лесу, - одернул его Семейка. - Вот тебе еще две деньги - мои грехи замаливай.

И отвел Данилу в сторонку.

- Не выглянуть ли? - спросил парень. - Она с того двора выйдет, нас не найдет...

- Девка смышленая, - успокоил Семейка. - Сразу к храму побежит. Где ж мы еще можем быть!

Данила из выданных Башмаковым денег взял полушку, купил свечку и стал искать - кому бы поставить?

В почете тут был образ Николы-угодника. Перед ним не меньше двух десятков огоньков теплилось. Никола ремеслам покровитель, ткачей чтобы призрел и в обиду не давал. Данила решил, что об этом святом и так изрядно

позаботились.

Те образа Богородицы, что тут имелись, тоже были освещены и сверху, и снизу, и лампадками, и свечками. Данила прочитал краткую молитву, но о чем просить Богородицу - пока не знал. Разве о том, чтобы дед Акишев поскорее невесту сговорил?

Невеста-то невеста...

Отогнав совершенно ненужную в храме мысль, Данила поспешил к Спасу Нерукотворному и поставил свечку ему, попросив заодно, чтобы в розыске поспособствовал.

Семейка же все это время провел перед одной иконой, то ли глядя на нее, а то ли не глядя, а просто о своем думая, то ли молитву беззвучно читая, а то ли что иное про себя говоря... Данила присмотрелся - это был образ Алексия, человека Божия, и вряд ли хоть одна московская церковка без него обходилась - на Алексия государевы именины! Зачем Семейка его избрал, и не случайно ли перед ним встал - Данила так и не понял...

Вскоре и Авдотьица появилась.

- Ну, велик Господь! - прошептала. - Пойдем-ка отсюда! Разведала я...

Они втроем вышли на паперть.