Деревянная грамота

Соблазнившись курой с кашей, Данила позволил увлечь себя на поварню, где хозяйничали две бабы - Трещалина жена Дарьица да ее мать Ильинишна. Его посадили отдельно, по Томилиному наказу наложили полную миску. Сам Томила побежал разбираться с бойцами. Понемногу они потянулись на поварню, Данила тем временем поел, поблагодарил хозяек и вышел во двор.

Теперь хотя бы из вежества следовало не удирать втихомолку, а побыть, поглядеть, может, даже чего Томиле пообещать.

Скоморох, очевидно, был сыт - сам не ел, довольно скоро выгнял бойцов на двор. Посмотрел на небо, помотал башкой и сплюнул:

- Не на лед же вас, дураков, сейчас вести!

- Тут, что ли, места мало? - удивился Данила.

- Им ко льду привыкать. Да там все размечено.

Что скоморох имел в виду, Данила понял, когда бойцы в коротких, по колено, тулупах встали в две кривые стенки, каждая - человек по пятнадцати. Расстояния между ними было сажени три, не больше.

- Равняйтесь! - приказал Томила. - Левый локоток - вперед! Чтоб как по струнке стояли! Питухи бесовы! Теребень кабацкая! Как еще крестов не пропили?! .

Стенки подтянулись, бойцы, пихаясь, встали, как надобно.

Неторопливо вышел Трещала, голова его была обмотана полотенцем.

- Чело хорошо стоит, - оценил он ближнюю к себе стенку. - Правое крыло ладно, левое - ни к черту!

Выйдя вперед, он оглядел и дальнюю стенку. Затем прошел меж ними и встал на краю, так, что скоморох с Данилой оказались напротив него.

- Шут с вами! Сходись, молодцы! - негромко велел он и махнул рукой.

- Петрушка, веди клин! - крикнул Томила. - Ну, с Божьей помощью...

Когда между бойцами оставалось шага полтора, не более, в одной из стенок произошло движение, она словно надломилась, и трое мужиков в самой середке, составлявшие чело, устремились вперед чуть быстрее прочих. Назвать это клином можно было с большой натяжкой, однако удалось на мгновение расколоть противоположную стенку.

Разом взлетели и опустились кулаки.

- Назад! Назад, сволочи! - заорал Трещала. - Не проспались! Я вас разбужу-то! Алешка, блядин сын! Петрушку упустили! Он-то проломился, а вы, сволочи, отстали!

И точно - противоположная стенка, подавшись под натиском чела и расколовшись, Петрушку-то пропустила - да и едва за ним не сомкнулась, отрубая бойца от товарищей.

- Это - клин? Клин это? Погибель это ваша! Позор это ваш! Посрамление это ваше! За такой клин пороть надо! - добавил Томила со всей возможной яростью.

Стенки разошлись.

- Вдругорядь! - приказал Томила. - Раньше времени не вылезать! Как крикну - ломи! - так и выходи в клин!

- А вы - не мешайте, - велел другой стенке Томила. - Сейчас перед клином чуток расступитесь, пусть у них хоть раз правильно получится.

Данила смотрел во все глаза. Такое он видел впервые. Стенки сошлись вдругорядь.

- Ты что топчешься? - покрикивал на бойцов Томила. - Ногай, это я тебя учу! Это тебе на снегу, брат, хорошо топтаться! На Москве-реке вприскользь продвигаться придется, ног не отрывая! Хорош ты тогда будешь! Алеша! Бойчее!

До десяти раз сходились стенки - сперва учились клином продавливать противника, потом - расступаться и вновь смыкаться, чтобы успел выскочить надежа-боец.

С каждым разом Трещала все более и более трезвел. Наконец сорвал полотенце, под которым оказалась примотанная к дурной голове квашеная капуста, утерся им и швырнул в снег:

- Бабы подберут! Эх, нам бы еще деньков с пять! Кабы Бугая не сманили! ..

- Прикажешь полную стенку пробовать? - спросил Томила.

- Да уж пробуй, что ли?

Бойцы построились в один долгий ряд. Томила принялся ходить вдоль него, переставляя людей. Что-то у него не заладилось, он хмыкнул, сердито почесал в затылке и повернулся к Трещале - мол, как же быть? Трещала развел руками - сам не понимаю...

- Ну, братцы, так кто же у нас встанет в чело? - спросил Томила. - Я выйду ломаться, а за мной должны быть - ну, хоть вы, Петрушка с Алешкой... Встаньте-ка сюда оба, поглядим...

- Мне нельзя, - возразил здоровенный, губастый, еще безбородый Алешка. Я левое крыло держу, без меня оно развалится.

- Ты, Ногай?

- А хоть бы и я...

- Ты, Бажен?

- Я с Алешкой, ему одному крыло не удержать. А вместе мы приноровились.

Тут в калитку замолотили.

- Смешались живо! - приказал Трещала. - Кирюшка, отвори!

- Мало ли кого бесы несут? - шепнул скоморох Даниле. - Не подглядел бы, как стенка составлена.

Калитка отворилась и в проеме встал дородный молодец, которого шуба делала поперек себя шире.

- Ну, высватали вы меня, черти! - объявил он. - Решил! За вашу стенку биться пойду!

- Гордеюшка! - воскликнул Томила. - Сокол ты наш! Орел! Надежа ты наш! Ступай сюда! Вот оно, чело! Посередке - ты, Гордей, справа от тебя Петрушка, слева - Ногай! Есть у нас чело! Коли сам Гордей-целовальник с нами - победа наша!

- Высватали, как же... - сказал один боец другому, так что Данила прекрасно слышал. - Гордейка-то из-под полы приторговывает, так ему пригрозили Земский приказ на него натравить...

- А ты, Трофим? - спросил Трещала хромого мужика, который незаметно вышел посмотреть, как учатся бойцы.