Деревянная грамота

Данила обогнул бы церковь да и пошел прочь, но он заметил странного человечка. Ростом человечек был невысок, одно плечо выше другого, и кутался в большую волчью шубу так, что и нос не торчал, почему и вынужден был озираться не как добрые люди - а поворачиваясь всем телом. Томила стоял к нему спиной. Зайдя осторожненько справа, а потом слева, человечек словно бы хотел убедиться, что, явившись спереди, увидит приятеля, а не врага.

Это скольжение за скомороховой спиной покзалось Даниле любопытным. Опять же - он не забывал, что скоморох каким-то образом причастен к суете вокруг деревянной грамоты. Потому и Данила проделал те же движения зайдя слева и справа, хорошенько разглядел лицо человечка в волчьей шубе, обычное лицо, лупоглазое и почти безбровое. А потом, увлекшись, оказался настолько близко, что, когда скоморох, будучи тронут за плечо, обернулся, Данила лишь чудом не попался ему на глаза.

- Ну, убедился? - вместо приветствия спросил Томила. - И что ты такого натворил, что от людей прячешься? А, Перфилий?

- Погоди, будут после Масленицы деньги - и прятаться перестану, ответил тот. - Мне именитые купцы обещали!

- Вот и я с тобой о том же говорить собрался. Отойдем-ка в сторонку.

- А что за дельце?

- Да у вас - товар, у нас - купец.

- Ты о чем, свет?

Данила, сделав несколько шагов, оказался за спиной у скомороха.

- Да о том товаре, что ты из Муромских лесов привез. Что ж нам не предложил?

- А у меня все рассчитано, - с гордостью сказал человечек. - Коли Одинцу Трещалино наследство досталось, так к нему товар и доставлен.

- Побойся Бога! С чего это ты взял? Наследство-то - у молодого Трещалы!

- А как оно туда попало? Старый Трещала еще за два дня перед кончиной грозился, что внуку ни черта не достанется! Вот я и сказал кое-кому, что коли наследство - у Одинца, то и...

- Грозился да и передумал! Хочешь - покажу?

- А покажи!

- А вот возьмем извозчика - поедем и покажу. Но коли наследство - у Трещалы, отдашь нам товар?

- У Одинца забрать да вам отдать? С ума ты сбрел? Да ведь он меня убьет!

- А ты придумай, как тут изловчиться! Эй! Стой!

Томила с Перфишкой Рудаковым уехали, а Данила еще постоял несколько, дивясь тому, что к этому делу и наследство какое-то приплелось. Потом спросил дорогу у приличного человека - приходского батюшки, и по Варварке живо добежал до Красной площади, а там уж он дорогу знал.

На конюшне он первым делом отправился искать кого-то из своих, чтобы поведать о сегодняшнем розыске и его странном завершении. Богдаш запропал, а Семейка с Тимофеем сами имели рассказать нечто неожиданное.

- А знаешь ли, Данила, какое чудо нам с Тимошей сегодня явилось?

- Вам с Тимошей многое явиться могло.

Данила не любил, когда вот этак начинали, заставляли гадать, ломать голову, а потом с шуточкой все предположения опрокидывали.

- Ин ладно, скажу. Авдотьицу мы повстречали.

- Где?! .

- А на Красной площади. А с кем была - это, свет, ни в сказке сказать, ни пером описать!

- Что ж не задержали?

- Куда нам ее задерживать - не нее иная управа нашлась, - сказал Тимофей. - Девка-то с женатым мужиком связалась, совесть потеряла! Вот их с тем мужиком жена вместе и застала. Крику было!

- Выходит, прав был Семейка - новый мужик ее из бань увел, а она и рада! - жестко отвечал Данила, очень этим делом недовольный. Уж до чего не любил собственной неправоты - словами не выразить.

- Да ты хоть спроси - что за мужик!

- А хоть бы и боярин Милославский!

- Подымай выше! - тут оба товарища захохотали, и Семейка сквозь смех еле выговорил: - Да Стенька же Аксентьев! .. Дружок твой! .. Из Земского приказа! ..

- Как - Стенька?..

- А как - у него спрашивай. Мы вышли пирога купить, глядим - Авдотьица твоя, и Стенька с ней! Она его вроде о чем-то просит, он отмахивается. Мы поближе подошли, - тут Тимофей развел ручищами. - И на тебе! Не одни мы их высмотрели - Стенькина женка там же оказалась!

- Тимофей ее еще раньше заметил да узнал, - поправил рассказ Семейка.

- Померещилось мне, будто она за нами плетется, ну мы и увильнули. А потом глядим - она мужа своего кроет в хвост и в гриву!

- А Авдотьица?

- А вот тут грешны мы тебе, свет, - упустили. Как Стенькина женка вылезла, так Авдотьица словно сквозь землю провалилась. Побоялась, видно, что с нее шапку и повязку сорвут, опростоволосят. Шуму-то было на весь торг!

- На кой ей тот ярыга сдался? - сам себя спросил Данила.

- Ну, хоть жива - и на том спасибо! - Семейка усмехнулся. - А что, свет, ведь ласковое теля двух маток сосет. Уж не помогает ли она и Земскому приказу за тем мертвым телом охотиться? И с них, и с нас берет, а, свет? Что скажешь?

Но Данила ничего сказать не успел. Послышались быстрые шаги - и в дверях шорной явился Богдаш.

- Ну, вот ты где! - воскликнул он. - Цел, невредим!

- А тебя-то где носило? - осведомился Семейка.

Богдаш махнул рукой - мол, и не спрашивай! Сел рядом с товарищем, стянул с головы меховой колпак, пятерней расчесал кудри и фыркнул совершенно по-конски: "Пр-р-р-р! "