Деревянный самовар

– Господи, как жрать хочется! – представив яичницу, оповестил общественность генерал.

Для начальника Матильда принесла тарелки с закусью: сыр, шпроты, неизвестно как попавшие в Нахту маслины. И, естественно, бутылку «Греми». Попыталась было открыть, но Смирнов отобрал у нее бутылку, штопор и щегольски, с гулким пуком откупорил коньяк.

– Вторая бутылка за три недели, – сообщила Матильда.

– Дорого, что ли? – поинтересовался генерал.

– Просто к водке привыкли, – ответила она и отправилась на кухню яичницу жарить.

В этом заведении со дня его основания никто и никогда из рюмок не пил. Так что продолжили, как и начали: стаканами. Однако бывший теперь на разливе Смирнов с точностью сатуратора разливал по семьдесят пять, на три разлива. Опять по чину первым в тосте был генерал:

– За исполнение желаний.

Смирнов, не возражая, синхронно выпил с генералом, пососал энергично, до косточки, маслину, положил косточку на край тарелки (долго находил ей место, чтобы не скатилась), пожевал сыру и все-таки не выдержал:

– Чьих? Твоих? Моих? Георгия Федотовича? Роберта Евангелиевича? Леонида Ильича?

– Господи, начинается! – огорчился генерал.

– От разговора все равно не уйти, Петя, – впервые назвал генерала по имени Смирнов. – И я хочу выговориться, и особенно ты.

– Почему это я – особенно?

– Потому что кроме как со мной – быть откровенным тебе не с кем.

– А у тебя есть с кем, – обиделся генерал.

– У меня – друзья, которым я могу сказать все, до самого дна. А у тебя – приятели – начальники, хозяева жизни, граница откровенности с которыми где-то на бабах и тяжелом утреннем похмелье. Помнишь, ты передо мной гордился? – Смирнов очень похоже передразнил генеральское пение: – «Сиреневый туман над нами проплывает, над тамбуром горит полночная звезда…»

– Замолчи, – попросил генерал. – И сдавай.

Смирнов опять с барменской точностью разлил. Из осторожности выпили без тоста. Генерал расправлялся с шпротами, а Смирнов по-заячьи жевал сыр.

– На ком остановишься, Петя? – не мог-таки остановиться Смирнов.

– До кого достану.

– А руки коротки, – догадался Смирнов. – Я думаю, последним в твоей очереди будет начальник краевого управления лесного хозяйства, или как там его?

– И слава Богу, если так, – у генерала скривился рот: то ли усмехнулся иронично, то ли тик дернул щеку. – Привлеку его, обязательно привлеку, за отсутствие должного контроля.

– Я понимаю, Петя, сговором уже очерчен четкий круг, в котором те, кого сдадут тебе и кто сами согласились сдаваться. Но ведь это маленькая и дешевая цепочка.

– Будь добр, помоги, найди продолжение.

– Кому принадлежит вилла здесь под Нахтой, у целебного источника?

– Она – филиал оздоровительно-восстановительного комплекса крайкома.

– А на какие шиши она возведена?

Пришло время разозлиться и генералу. Он со звоном швырнул вилку на тарелку и, злорадно осклабившись, сам задал вопрос:

– Тебе, матерому московскому менту, за двадцать пять лет службы сыскарем хоть раз удалось сунуть нос в партийную кассу?

– Чего не было, того не было.

– То-то, – назидательно заметил генерал и хотел было расшифровать это глубокомысленное междометие, но помешала яичница, которую принесла Матильда.

Генерал увидел и услышал фырчащее бело-оранжевое чудо о восьми глазах на сковороде и забыл все слова, кроме одного: – Сдавай!

– Последнее разливаю, – предупредил Смирнов.

Генерал взял со стола бутылку и поинтересовался у Матильды:

– Ее можно заменить?

Матильда посмотрела на Смирнова без симпатии. Но тот все равно сказал:

– Да, Тилли, да!

Милиционеры выпили и приступили к яичнице. Матильда, вернувшаяся с непочатой бутылкой «Греми», на этот раз глядела на них с умилением: ели больно хорошо. Поев, Смирнов открыл вторую бутылку и попросил:

– Посиди с нами, Тилли.

– Вы – большие начальники, а я – обслуживающий персонал, – ровным голосом разъяснила Матильда положение дел. – Мне нельзя.

И вернулась за стойку. Смирнов обиделся, а генерал спросил:

– Саня, а почему у нас так начальников не любят?

– А за что их любить?

– Нас, нас любить! Мы же с тобой тоже начальники.

– Мы – не начальники. Мы при начальниках.

– Но ведь, как видишь, и нас не любят.

– Начальнических холуев не любят даже больше, чем начальников.

Генерал напряженно наблюдал, как Смирнов разливал из второй бутылки, вероятно, боялся как бы его не обделили. Он уже был по-настоящему пьян: пришла безудержная жадность на алкоголь. Потом даже стаканы как бы случайно сдвинул, чтобы по уровням налитого в них определить, не налил ли себе Смирнов побольше, а ему поменьше. Решил, что все по справедливости, успокоился и вспомнил, о чем говорили:

– А ты – холуй, Саня?

– Да пока вроде нет, – подумав, ответил Смирнов.

– Ты власти прислуживаешь, значит, холуй.

– Я прислуживаю. Я служу государству, работаю на законную власть, которая с моей помощью должна защищать народные интересы. За что и получаю предусмотренное официальной тарифной сеткой вознаграждение – зарплату. И все.

– А я? – задиристо спросил Петя.

– Давай выпьем.