Дерево-людоед с Темного холма

Но тогда насколько хорошо мистер Пэйн разбирался в музыке, ведь он был в первую очередь художником? На пианино он, кажется, не играл. Получается, что это обычный перестановочный шифр, не задействовавший теорию музыки. Кроме того, количество букв сильно ограничено шкалой C D E F G A B C, и сообщение, которое необходимо зашифровать, может быть разве что именем человека или названием города – целого предложения не получится. Нет других букв – I, J, K, T или U.

Сначала заменим «до-ре-ми-фа-соль-ля-си-до» на C D E F G H I J. На октаву выше получится J K L M N O… это расширяет возможности. С другой стороны, на октаву ниже «до-си-ля-соль» получается C B A, но ниже октавы уже нет, – значит можно начать с Z, получится Z Y X W V U… Используя шкалу примерно в три октавы, все двадцать шесть букв алфавита можно передать нотами. Вот так, – Митараи открыл свой блокнот и показал мне. Буквы латинского алфавита были написаны рядом с тремя октавами. – Таким образом, мы получаем перестановочный шифр, удобный для человека, не разбирающегося в музыке.

Теперь давай воспользуемся им, чтобы расшифровать мелодию петуха на крыше.

Первая нота – «си» нижней октавы. В нашем шифре она соответствует букве U.

Следующая выше почти на две октавы, «соль». Перепишем ее при помощи шифра и получим N.

Что дальше? Резкое падение до «ре». Это, несомненно, D.

Следом «ми» – буква E.

Далее понижаем больше, чем на октаву, до басового ключа – и «фа» превращается в R.

Потом, кажется, низкая «ля» – получается T.

Следующая нота «ля» на октаву выше – буква H.

«Ми» – это снова E, уже во второй раз.

Спустившись вниз, до «ля» в басовом ключе, мы получим вторую Т.

Затем низкая «фа» и уже знакомая нам буква R.

И, наконец, два раза играет «ми» – это третье и четвертое появление буквы Е. В самом конце – Е Е.

Всё, конец. Затем мелодия проигрывается снова. Много раз повторяется одно и то же послание.

Буква Е встречается четыре раза. Здравый смысл подсказывает, что она может служить ключом к расшифровке всего текста методом переноса на английский алфавит. В английском тексте буква Е встречается чаще всего – поэтому его и стоит применить к символу, с наибольшей частотой появившемуся в зашифрованном сообщении. Даже для нашего короткого шифра эта теория оказалась правдивой!

Давай расшифруем мелодию и расставим буквы по порядку. Получается «UNDER THE TREE», что значит «Под деревом», – спокойно и небрежно закончил Митараи.

Я внимательно слушал, задержав дыхание. От волнения я буквально забыл, как дышать. Наконец взволнованно произнес:

– Под деревом должно что-то быть… так ты и нашел тела внутри лавра!

Митараи молча кивнул. В отличие от меня он выглядел спокойным.

– Это потрясающе! Очень круто. Ты разгадал этот шифр всего за одну ночь!

– Шифр совсем не сложный.

– Но никто не мог разгадать его больше тридцати лет!

– Просто никто не заметил, что это – криптография.

– Верно, никто не заметил!

– Однако из-за этого у нас возникла другая проблема.

– Какая?

– Получается, что Джеймс Пэйн использовал мелодию, чтобы зашифровать информацию о местонахождении тел, верно?

– Ага, – я кивнул. – Согласен.

– Но зачем ему это делать? Этого я пока не могу сказать наверняка, но мумифицированные останки там не так давно; вряд ли их поместили внутрь дерева раньше сорок пятого года.

– И что это значит?

– Эти останки появились там уже после войны. Дети погибли уже после того, как появились школа Пэйна и эта мелодия.

Я задумался, пытаясь подобрать слова.

– Неужели это правда?

– Вполне вероятно. Поэтому я и не понимаю… мелодия уже разносилась над Темным холмом Кураями, когда в глубине дерева еще не было тел. Так о чем же говорит эта мелодия?

– Хм…

– Может быть, среди тел есть и очень старые останки…

– Хм…

– Это пока загадка. Но останки странные. Действительно странные.

– Что ты имеешь в виду?

– Естественно, с момента гибели прошло очень много времени – с первого взгляда сложно сказать, сколько именно, – но, кажется, черепа и кости тел слишком разные: их состояние слишком сильно различается.

– Как это? Я не понимаю.

– Я повидал много трупов, но эти явно особенные. Кожа и подкожный жир налипли на все кости от шеи и ниже тонким слоем, а кости черепа оголены – ни единого волокна. Почему?

Меня охватил ужас.

– Не осталось ни следа от кожи, будто ее полностью содрали с черепа или растворили в кислоте. А вот волосы почему-то остались на месте… Это крайне необычно для трупа.

Мой мозг отказывался воспринимать сказанное. Я впервые слышал от Митараи нечто столь ужасное.

– Есть еще кое-что непонятное. Кому принадлежат эти останки? Они детские, поэтому на ум сразу приходят ученики школы Пэйна, но, если бы пропали сразу четверо, то поднялась бы шумиха. В школе ничего подобного не происходило. Случись нечто подобное, рассказы непременно дошли бы до наших дней. Кто же они? Японцы или иностранцы? Похоже, у нас нет иного выбора, кроме как поручить местным детективам самим копать в этом направлении.

Я снова кивнул. Дождавшись, когда ко мне вернется ясность рассудка, медленно произнес:

– То есть ты собираешься рассказать детективам о шифре?