Дерево, увитое плющом

«Если хочешь… — Он остановился и добавил очень добрым голосом: — Мы просто пойдем к твоему дедушке и скажем, что ты вовсе не Аннабел. Мы скажем ему, что ты — Мери Грей из Монреаля, предприимчивая бродяга, которая хотела мирно жить в Старом Свете и найти гарантированный источник дохода. Скажем, что мы втроем, все, кому он доверяет — Лиза, я и ты — вступили в сговор и смеялись над ним целый день. Не знаю, что происходило сегодня между вами в спальне, но представляю, что он может оказаться весьма чувствительным по этому поводу, а ты?.. Да, я так и думал. И вот, когда он поверит, после долгого счастливого дня, что Аннабел мертва, как мумия, насколько нам известно, и умерла она пять лет назад… Понимаешь?»

Лошади подошли поближе. Река блестела в лунном свете. Пролетела цапля и опустилась к воде. Скоро я сказала: «Понимаю».

«Я так и думал».

«Никогда бы не согласилась».

«Но ты это сделала. Сознательно, дорогая».

«Это убьет его, правда? Какая сцена… Если сейчас ему сказать».

«Почти наверняка. Любой шок, неожиданное сильное потрясение, эмоция, например, злость или страх… Да, это наверняка убьет его. А мы не хотим, чтобы он умер, по крайней мере пока, не так ли?»

«Кон!»

Он засмеялся. «Не волнуйся, куколка, это вовсе не входит в мои планы. Я сказал это просто для того, чтобы вернуть тебя к реальности».

«То есть, напугать меня?»

«Можно понять и так. Если я хочу чего-нибудь достаточно сильно, я это, как правило, получаю. Мелкие изменения планов ничего не значат».

Я сказала, не успев подумать: «Знаю. Не думай, что до меня не дошло, что однажды ты пытался убить Аннабел».

Пауза. Он выпрямился. «Ну, ну. Сложила два с двумя и получила пять. Ну, верь, это поможет держать тебя в рамках… Значит, договорились. Делаем все по плану и ты, красотка, будешь вести себя, как следует. Будешь?»

«Думаю, так. — Он все еще не убрал своей руки. Другая протянулась к моему подбородку и подняла мое лицо навстречу лунному свету. Он все еще улыбался и походил на мечту любой школьницы на свете. Я попыталась отвернуться. — Не надо, Кон, пусти меня».

Он не обратил внимания: «Не держи этого против меня, солнышко, ладно? Я разговаривал жестко, но… Ты не хуже меня знаешь, какая в этой игре ставка, и казалось, что это единственный способ. На самом деле я не думаю, что ты предашь меня, когда дойдет до дела… А это должно было случиться, я этого ожидал. Это реакция, вот и все. Эмоционально напряженная обстановка, и ты пережила больше, чем можно, для одного дня. Поэтому, забудем. Утром почувствуешь себя хорошо. — Он прикоснулся к моей щеке и тихо засмеялся. — Видишь, как отлично я поступил, выбрав хорошую девушку. Эта твоя совесть дает мне легкое преимущество в нашем договоре о взаимном шантаже, правда?»

«Хорошо. Ты настоял на своем. Ты нечестен, а я честная. Это твое преимущество. Теперь пусти. Я устала».

«Минуточку. Ты не думаешь, что, как шантажист, я заслужил хотя бы один поцелуй?»

«Нет. Я днем тебе сказала…»

«Пожалуйста».

«Кон. Для меня хватило трагедий на один день. Не собираюсь биться в твоих руках или изображать что-нибудь подобное. Отпусти и прекрати сцену».

Он и не подумал этого делать. Притянул меня ближе, сказал голосом, который возбудил бы всякую нормальную женщину: «Зачем тратить время на ссоры? Ты разве не знаешь, что я с ума схожу по тебе? Просто с ума схожу…»

«Я догадалась, — ответила я сухо, — что ты имеешь весьма специфический способ выражать это, как правило».

Он ослабил хватку. Я с удовольствием подумала, что слегка нарушила обычный для него ход вещей. Но я вовсе не сбила его с толку. Он тихо рассмеялся, будто мои слова были понятной для двоих шуткой, и опять притянул меня к себе. Зашептал в левое ухо: «Твои волосы при этом освещении, как расплавленное серебро. Точно, и я…»

«Кон, прекрати! — Как остановить его и не проявить жестокости? — Кон, я устала…»

И тут пришло спасение. Серая кобыла, которая тихо и незаметно подходила все ближе к воротам, неожиданно подняла красивую голову и просунула ее между нами, продолжая жевать. Обрывки травы посыпались по белой рубашке Кона. Он жалобно выругался и отскочил.

Кобыла потерлась об меня головой. Пытаясь не смеяться, я провела рукой по ее гриве, другой рукой потрогала ее нос, отвернула от Кона, сказала ему: «Не сердись! Она, должно быть, ревнует. — Он не ответил. Отошел на шаг, поднимал проволоку и инструменты. Я быстро продолжила: — Ну не сердись, Кон. Извини, что я вела себя, как идиотка, но я расстроилась».

Он выпрямился и обернулся ко мне. Он не выглядел сердитым. Его лицо вообще ничего не выражало, пока он рассматривал нас с кобылой. «Похоже на то. И очевидно, что не из-за лошадей».

«Из-за… Ой. — Я оттолкнула голову кобылы. — А я тебе и не говорила, что из-за них. И она очень даже нежная, правда?»

Он стоял и смотрел на меня. Потом сказал очень сухо: «Главное, чтобы ты знала свое место».

«Это да, — ответила я устало. — Я его знаю». Я отвернулась и ушла, он остался стоять, держа проволоку в руке.