Деррида

Деррида пишет свой текст в форме письма Жене во время путешествия в США. Но 21 августа 1971 года, за два дня до начала процесса, Джексона убивают двое полицейских, официально – в момент попытки бегства. Запланированная книга теряет смысл, а довольно сложный текст, написанный Деррида, так и не будет никогда опубликован. Хотя он подтверждает в нем, что поддерживает борьбу чернокожих заключенных, он сообщает Жене о своей неуверенности относительно выбранной формы. В частности, он боится, что подобное произведение низведет «эту огромную проблему до уровня более или менее литературного, даже издательского события к тому французскому или даже парижскому представлению, которое дает самой себе интеллигенция, хлопочущая о своих подписях».

Вот почему у меня все еще есть сомнения относительно участия в этом коллективном демарше, о котором вы мне говорили, и вот почему я боюсь того акцента, который однажды могли бы поставить на то, что вы называете «литературным талантом» (который, разумеется, тоже нужно признать, тут вы правы, я в вас нисколько не сомневаюсь, и тоже нужно использовать, я с этим согласен), талантом «поэта» Джексона. И других подобных ловушек. Сможем ли мы когда-нибудь узнать, кто на кого ставит ловушки на этой сцене?.. И несмотря на самую что ни на есть добрую волю и самое искреннее моральное негодование, обращенное на то, что и правда является невыносимым и недопустимым, в таком случае может получиться, что снова будет помещено в заключение то, что собирались освободить. А взлом – окультурен[571]

.

Этих эпизодов участия в политике, как публичных, так и непубличных, конечно, далеко не достаточно, чтобы отразить нападки. В близком окружении Деррида многим еще больше Жерара Гранеля не терпится получить от него ответы на теоретические вопросы, которые кажутся им как нельзя более острыми, начиная с вопроса о марксизме-ленинизме. Это касается, например, Жана-Луи Удбина и Ги Скарпетта – организаторов журнала Promesse. Вначале речь шла о поэтическом журнале Пуатье, но Удбин и Скарпетта постепенно превратили его в спутник Tel Quel.

Когда в мае 1971 года они просят у Деррида интервью, автор «Двойного сеанса» сразу же понимает, чем нужно ограничиться. «Что за идеологическая ситуация вот уже несколько месяцев! Сколько же взаимного насилия!» – написал ему недавно Удбин[572]. Деррида соглашается выступить против этого насилия.

Интервью состоялось в его кабинете в Высшей нормальной школе и июня 1971 года после обеда[573]

. Хотя обсуждение достаточно жесткое, участники не отказываются от любезного тона. И Удбин, и Скарпетта испытывают к Деррида огромное почтение. А Деррида, который говорит, что впервые согласился с «законом интервью и декларативного модуса», не хочет скрывать свою позицию. Хотя он не отвечал публично на нападки Жана-Пьера Файя и Элизабет Рудинеско, теперь он дает ясные, живые и порой ироничные ответы. Подтверждая в очередной раз то, что он поддерживает Tel Quel и Соллерса, он отказывается вставать под стяг диалектического материализма, утверждая, что «нет никакого выигрыша, теоретического или политического, от форсирования контактов или альянсов, пока их условия не доведены до строгой ясности». Между работой деконструкции и понятийным строем марксизма «не может быть непосредственно данного

контакта»[574]. В сложившейся исторической ситуации «необходимым и настоятельным» ему кажется «общее определение условий возникновения и границ философии, метафизики». Отвечая косвенно Файю, Деррида утверждает, что текст Хайдеггера для него чрезвычайно важен, что он «составляет прорыв небывалый, необратимый и пока еще далеко не использованный во всех его критических ресурсах». Это не помешало ему отметить «во всех опубликованных мною опытах» «определенный разрыв с хайдеггеровской проблематикой»[575].