Дерзание

— Готовьте его к операции, — сказала Фирсова лечащему врачу. — Будем формировать переднюю стенку пищевода из слизистой оболочки и кожного лоскута с шеи, тут еще можно занять, а вторым этапом сделаем стебель.

Еще не раз придется Ларисе посмотреть этого больного, чтобы составить план операций, но она не жалеет своего времени. Все надо учесть, иначе потом можно попасть в тупик и удлинить срок лечения. Случалось и так, греха таить нечего. Какая-нибудь мелочь сводила почти на нет долгую, кропотливую работу хирурга и больного.

Лаптев уходит, а вместо него у стола появляется Павел Пищиков, назначенный сегодня на операцию. Тоже фронтовик. Такое же ранение — в горло. Совсем, молодой, остроносый, скуластый, с торчащими светлыми вихрами. Мускулистые плечи так и распирают больничную рубаху, хотя ростом он и невысок. Говорят, был первым запевалой в полку, звенел, соловьем заливался и пять орденов имеет за боевые дела.

У Павла разорванная стенка пищевода уже восстановлена. Это самое трудное. Надо точно рассчитать, до какого уровня довести высоту стенки, чтобы пища проходила в желудок, не попадая в дыхательное горло, и в то же время оставить достаточно широкий просвет для будущего входа в гортань. Два жизненно необходимых условия надо создать человеку: возможность дышать и принимать пищу. Восстановление голоса — это само собою. Сейчас Пищиков не только говорить, а даже и пищать не может. Но кто знает, — ведь совсем еще мал срок наблюдения за такими выздоравливающими, — может быть, потом появится у него хоть подобие былого тенора.

Лариса знает, как терпеливо учится Пищиков проглатывать еду после того, как она восстановила ему стенку пищевода. Надо выработать в новых условиях рефлекс глотания, защищая создаваемую гортань. Больной старается, много, упорно тренируясь. Но жидкая пища продолжает попадать в дыхательное горло, вызывая неудержимый кашель. В чем дело?

Вместе с гортанью были частично оторваны и надгортанные складки, создающие как бы щиток для проскальзывания пищи. При операции Лариса подшила новую переднюю стенку пищевода к бокам глотки, чтобы получилось подобие этих складок. Однако не так-то просто скопировать, подражая природе, живую деталь. Ох, не просто!

Но тут все сделано, как нужно, и огорчения Пищикова связаны пока с его неумением глотать.

— Хорошо будет! — улыбаясь, говорит ему Лариса, и на его внимательном лице, костлявом от худобы, тоже вспыхивает подобие улыбки.

Он верит ей, став за время пребывания в госпитале настоящим «палатным академиком».

Лариса припоминает свои огорчения по поводу первых неудач. Всю методику надо было создавать заново. Больные задыхались от кашля, начиная принимать пишу, и вначале Лариса оперировала их по многу раз, поднимая все выше уровень стенки пищевода, но это не помогало. Неотступно наблюдая за оперированными, она убедилась, что все происходит оттого, что созданная ею стенка, не имевшая, в отличие от естественной, хрящевой прослойки, сморщивалась при глотке и сужала просвет пищевода.

Лариса стала вводить хрящевую пластинку и в стенку пищевода — это было уже почти естественное анатомическое устройство, — а на следующем этапе восстанавливала хрящевой вход в гортань.

Так что не зря получила она на днях звание доктора медицинских наук. Софья неожиданно прихворнула и на защите не была, не пришла и выпить бокал вина по этому случаю, а пригласить Решетовых и Злобина без Ивана Ивановича и Вари Ларисе показалось неудобным. Правда, Решетов звонил на другой день и поздравлял, но все-таки не очень радостно отметила женщина-хирург такое знаменательное событие в своей жизни. Но как хорошо, что оно произошло! И если не было у Ларисы веселой семейной вечеринки, то справит за нее вечер в семейном кругу воспрянувший духом Лебеда. И Пищиков тоже повеселится в свое время. А сколько их еще наберется! И тех, которые уже выписались из госпиталя, и тех, что выйдут завтра!

Лариса подходит к операционному столу. Сестра вкладывает узкий скальпель в ее руку…

Не очень приятно выглядит любая операция для постороннего наблюдателя. А разговоры хирургов: прошло ли нагноение раны, удалось ли сформировать из жирной кожи удачный стебель, не рассосался ли трупный хрящ, подсаженный под спинку заново созданного носа? Но от этих медицинских дел зависит все будущее больного: и счастье женщины, которую он любит, и радостное детство его малышей, — главное, лучшее, что есть в жизни. Ведь и революции совершаются ради счастья людей!

14

Операция идет под местным обезболиванием… Пищиков лежит на столе, получив наказ «не глотать», «ни в коем случае не глотать».

Когда он явился в госпиталь, у него не было и нижней челюсти, язык вываливался наружу. Лариса сделала ему губу и подбородок. Сделала челюсть из его собственного ребра. Это все в прошлом. А теперь…

— Если будет больно, постучите по столу правой рукой. Если захотите кашлять, левой, — сказала ему Лариса.