Дерзание

И он лежит, как пришитый, уставясь острым носом в натянутую над его лицом простыню, и даже когда больно и не мешало бы добавить «новокаинчику», крепится, лишь бы не отвлекать хирурга от сложной работы. Хорошо, что научились делать такое совершенна необходимое людям, как носы и подбородки. Даже горло сделали и хрящевые кольца поставят в него честь честью… Забывшись, Пищиков легонько перебирает пальцами по столу, — прощупывает мысленно шею общительного Лебеды, рубахи-парня, о котором говорят, что он приехал сюда злее черта. Четыре кольца из хрящевых пластинок вставила Лариса Петровна в новое горло Лебеды. И человек опять свободно задышал, засмеялся, заговорил и ест вовсю.

— Дайте новокаин, — говорит Лариса, заметив нерешительное движение руки больного: она уже знает его терпеливость. Лебеда тут подрыгал бы и рукой и ногой.

Пищиков замирает. Но ничего, лишний раз обезболить невредно. И он стал подсчитывать, которая это по счету операция. Лечится он уже второй год. Хорошо, что койка в больнице, харчи, лекарства и операции — все бесплатно!

Пищиков по профессии электромонтер. Он одинок: жена брата не пустила его к себе, не желая пугать детей уродом, да и брезгливая она. А невеста даже встретиться не захотела, когда узнала о его ранении. Он не осудил ее: самому страшно посмотреться в зеркало. Это только в романах пишут, что «приняла», что «не разлюбила». В жизни все более жестоко и, пожалуй, более справедливо. Если пострадал один, то почему и другой страдать должен?

Чертовски хочется кашлянуть, но кашлянуть тоже «ни в коем случае нельзя».

«Постучать разве по столу левой рукой? Или обойдется? Кажется, обошлось!» — подумал Пищиков и кашлянул и раз и два…

— Ая-яй! — укоризненно прозвучал над ним голос Ларисы Петровны. — Что же вы нас не предупредили?

Пищиков сжимается от испуга и досады, но в то же время доволен: нечаянно убедился, что оперирует сама доктор Фирсова. Ведь разные есть хирурги… Посмотришь, у другого оперированного не нос, а нашлепка бесформенная: заплата на заплате, рубец на рубце. Значит, перенес человек многие десятки прямо-таки калечащих операций. Брали кожу со лба и пересаживали на нос, отворачивали со щеки лоскут на ножке — и на нос. И так исполосовали больного, что он не рад своему новому носу. А там, глядишь, и вовсе провалилось это поистине многострадальное сооружение, начинай все сначала. Вот так у Прудника вышло. И начинают сначала, потому что жить человеку с изуродованным лицом немыслимо тяжело.

«Действуйте, Лариса Петровна!» — мысленно обращается к хирургу Пищиков. Он привык говорить про себя с тех пор, как прогремел взрыв той мины, которая лишила его голоса.

И Лариса Петровна действует. Из хрящевой пластинки, уже приживленной ею в поперечной части Т-образного кожного стебля на груди больного, она формирует вход в гортань с не западающими внутрь упругими стенками. Она работает с увлечением. Теперь остался еще один этап операции. Через несколько недель будет отсечена третья ножка стебля. Ее распластают опять в полосу кожи, уложат поперечно на ее раневую поверхность три тонкие хрящевые пластинки и накроют другой половиной кожной полосы так, чтобы концы хрящей торчали наружу из просветов сформированной площадки. Потом освежат разрезами края гортани, в углубления разрезов погрузят концы выгнутых аркой хрящей, пришьют боковые края площадки, и таким образом будет создана видимая передняя стенка горла.

Останется для контроля лишь маленькое отверстие в трахею. Недели три больной ходит и спит без трубки, с пластырной повязкой. И только когда хирург убедится, что больной совершенно свободно дышит через сделанную гортань, отверстие в трахею будет зашито. Так, если не возникнет осложнения, закончится почти двухлетняя работа больного и хирурга. Ведь они оба работают.

Закончив операцию Пищикову, Лариса выходит из операционной. У стола в коридоре ее опять ждут. Это Варя Громова, женщина, при виде которой у Ларисы всегда сжимается сердце. Она привела горбатого мальчика Колю. У него опять разрослась опухоль на лице. Чем тут можно помочь? Как? Лариса осматривает больного и назначает на операцию, которую будет делать сама.

— Если вы хотите ассистировать, Варвара Васильевна…

— Да, да!

Варя хочет стать офтальмохирургом, совмещающим лечение глаза с глазной хирургией. Ее уже увлекли операции Полины Осиповны, а у Ларисы она учится технике, умению обращаться с тканями. Чего проще — взять край кожного лоскута пинцетом, а оказывается, это травмирует, надо сразу брать на шелковую нитку-держалку. Мелочь? Но в работе хирурга нет мелочей, в работе глазного врача, где все построено на тончайших движениях, особенно. Как держать инструмент, как им пользоваться? Да мало ли что знает Лариса? Но одно она может не знать. Это то, что Иван Иванович любит ее, а не жену, что Варю он разлюбил, вернее, никогда не любил.

А домашние уже все видят. Даже зеленый подросток Наташка дает Варе свои советы: «Отдайте его Ларисе Петровне».

Легко сказать! Выньте из себя сердце и отдайте. Может, и правда вынуть? Что оно там ноет и ноет бесконечно!