Держись от меня подальше

— Человек умер, Артём! — казалось, его голос звенит подобно люстре из тысячи хрустальных элементов, шатающейся на ветру.

— Все умирают, — хмыкнул Шеридан. — Это закон природы. Циркуляция и прочая лабудень. Не мне посвящать тебя в основы биологии.

Не слушая его, Егор очень громко, пытаясь перекричать, заговорил о больном:

— Из-за него умер!

Охренчику последние слова резанули по уху, придясь не по душе. Он вскочил на ноги, машинально достал из кармана джинсов телефон, вновь автоматически промониторил его на наличие звонков/сообщений от Лены, но их не было. Хотя Шер не сразу сумел сфокусировать зрение, на его глазах образовалась пелена — Егор не имеет права судить человека со своего места. Откуда ему вообще знать, насколько тяжёлым был этот период жизни для самого Оливера.

— И он никогда об этом не забудет, поверь, — разделяя слова, словно смачно их выплёвывая, проговорил Артём, а затем направился на кухню освежиться.

Человеком он был эмоциональным, даже чересчур.

— Очень на это надеюсь, — надломленным голосом пожелал парень, сверля спину делавшего вид, что роется в огромном холодильнике, татуированного новоявленного родственника. — Но я не о нём пришёл поговорить.

— Я весь — внимание, — кинул на него заинтересованный взгляд Шер, вытащив порядком охлаждённое лицо из недр холодильника.

Он был даже благодарен Егору за то, что тот сменил тему. Защищать Оллика, когда он сам на него зол — не самое приятное занятие.

— Думаю, для тебя не секрет, о чём я хочу с тобой задушевно побалакать, — слова были вроде шуточными, но тон — серьёзный.

Шер решил не уменьшать дистанцию между ними и припарковал свою пятую точку на высоком табурете у кухонной стойки.

Лениного двойняшку он ничуть не боялся, да и в драке мог бы постоять за себя, но созерцать Егора издали казалось ему если не благоразумным, то в тысячу раз более удобным.

— Не секрет, — согласился он.

— Я тип серьёзный, ты знаешь, — Шер кивнул, — так что ограничусь угрозой. В общем, если сестрёнку мою обидишь, я тебя, — Егор выразительно приставил ладонь ребром к своему горлу. — Ясно?

«Обидишь», — крутилось в голове Артёма, у которого подобное, кажется, было уже привычкой. Сначала он поступал с ней так целенаправленно, а сейчас уже не мог контролировать ни себя, ни их отношения. И все же, выходит, что Матв не в курсе их семейных разладов и постоянных раздоров. Как ограничиться от того, природу чего не понимаешь? Сложный вопрос.

— Ты меня понял? — переспросил его Егор.

Артём ответить не успел (да и не спешил) — из своего скромного укрытия дала знать о себе Соня.

Она пришла буквально пару минут назад и только хотела постучать, как услышала чётко выговоренные Шерханом слова: «И он никогда об этом не забудет, поверь». Интерес родился раньше неё, и она тихонько приоткрыла входную дверь, которая — о чудо! — оказалась незапертой. Соня проскользнула в прихожую и, слившись со стеной, оставаясь незамеченной парнями, навострила ушки.

Далее Егор, как определила его по голосу Саннетт, выразил некоторые надежды, но она так и не поняла, о чём они говорят, и их разговор переключился на вездесущего Ленина. Её брат стал угрожать Шеридану, но тот ему ничего не отвечал. Молчал, как примерный партизан на гестаповском допросе. У Сони даже глаз задёргался — что он скрывает за своим молчанием? И тут она чихнула. Громко и смачно в пример сестре, чихание которой обычно становилось настоящим концертом в восемь или десять актов без антракта. Прятаться дальше не имело смысла, и она показалась им на глаза, но ни один из них и не подумал пожелать ей здоровья, оба парня одновременно оторвали взгляды друг от друга с воплями:

— Ты чего тут трёшься? — Шер.

— Какими судьбами? — Егор.

Девушка хлюпнула носом и невозмутимо ответила. Правдой:

— Подслушиваю.

— И много наслушалась?

— Достаточно, — скривила она мордашку.

Матвееву приход сестрёнки страшно не понравился:

— Ты зачем здесь?

Он не знал ответа, но о чём-то, определённо, догадывался, и эти догадки казались ему больной фантазией популярного сценариста мыльных опер.

— В гости пришла, — воззрилась она на брата честными глазами, Фунтик отдыхает.

— Зачем?

— Захотелось.

— Ты же знаешь, что Артём и Лена же…

— Что мы же с ней вместе! — резко перебил Егора, чуть не выболтавшего тайну, Шер.

Тот вопросительно округлил глаза, спрашивая взглядом: «Так она не знает?» Шерхан ему кивнул, мысленно отвечая, что знают лишь единицы, избранные. Парни никогда и представить себе не могли, что сумеют так легко общаться на языке жестов, да и никакому прорицателю бы не поверили, скажи он им это. Соня, например, на их телодвижения смотрела недоуменно.

— Я знаю, что вы вместе, — прервала она их игру в гляделки, и уставилась во все глаза на Охренчика, сама не зная, что хочет увидеть на его лице — может, сожаление или раскаяние, извинение, смущение? — что-то должно было быть, верила она.