Держись от него подальше

Она подбегает, встает на цыпочки и целует меня в щеку. У нее очень теплые губы, она слишком близко. Я хмурюсь, ничего не понимая. Мы же просто шутили, верно? Но тем не менее на щеке горит ее поцелуй, слишком неожиданный и обжигающий, от которого во все стороны распространяются волны тепла, и по какой-то причине это заставляет губы улыбаться.

– Ну, я подумала, что ты, наверное, и не целовался. Это на удачу. Вдруг пригодится, – как-то совсем тихо говорит она, закрывает машину и идет в кафе.

– Я тебя разорю, если что! – кричит мне уже издалека.

– Бери самый дорогой кофе, так уж и быть, – зачем-то кричу в ответ.

Я никогда не швырялся деньгами и не был расточительным. Я не перестеклил окно, потому что просто ниоткуда не упало большой неучтенной суммы, хотя мог бы накопить и сделать за пару месяцев. Никогда не покупал новую одежду, пока предыдущая точно не становилась непригодной. Затраты на водителя просчитал до копейки, придя к выводу, что это и правда выгоднее. И вот кричу, чтобы какая-то девица ни в чем себе не отказывала. Магия, не иначе. Только в магию я не верю.

Между нами катастрофически много недосказанности, а это непременно приведет к тому, что кто-то размечтается. А потом появится Колчин и заберет свое.

Ася кажется недостаточно разумной, чтобы ей слепо доверять. Но я все равно стою на крыльце и смотрю, как она заходит в кафе, до тех пор, пока ее белые волосы не скрываются за стеклянной дверью.

Ладно, мечтать не вредно.

* * *

Мы возвращаемся вечером, она прощается со мной и опять зачем-то целует в щеку. Слежу за ее удаляющейся фигурой, а потом быстрее, чем следовало, иду к подъезду, чтобы подняться в квартиру и в очередной раз убедиться, что в доме напротив появился сталкер.

Ася Лискина за мной следит, и это уже смешно. Она стоит за тюлевой занавеской и каждый вечер, после того как мы возвращаемся домой, наблюдает за мной вот уже дней десять точно, а может, и дольше. Каждое утро, возвращаясь с пробежки и прогулки с Вячеславом, вижу, как в доме напротив начинается движение. Пока делаю зарядку – тоже делает зарядку. Когда перехожу к отжиманиям – фигура за тюлем просто замирает. Я иду на кухню – тоже идет на кухню. Я завтракаю – она завтракает. Вечерами в теплую погоду она часами сидит на балконе с ноутбуком, закутавшись в плед по самую макушку, и смотрит что-то. Иногда вижу, как она сидит, согнувшись над швейной машинкой, если опять-таки открыта балконная дверь. Скоро наступит отопительный сезон, и соседка пропадет. Думаю, что Ася Лискина исчезнет из моей жизни еще раньше – как только Колчин вернется в группу.

Я трижды видел их в двусмысленной близости друг к другу. Может, случайность, а может, и нет, но только полный болван не понял бы, что у них еще не все кончено. А она зачем-то следит за мной, и я ловлю себя на мысли, что все делаю теперь с оглядкой на тайного наблюдателя.

Я замечаю из-за шторки ее белые длинные волосы. С начала года Ася не накручивает привычные локоны, выглядит это куда интереснее. Она перестала ярко краситься, как будто помолодела. Даже черные толстовки и джинсы сделали ее лучше. Или я уже просто не знаю, на что обратить внимание? Определенно, Лискина занимает слишком много места в моей жизни. Про нее тихо, все время и отовсюду шепчутся. Все без исключения. «А вы видели, как она оделась? Видели, она таскается с Костровым? Видели, она пришла в пижаме, ей-богу. Что с ней стало? Ого, она в кроссачах каких-то, просто жуть: древность, такие еще носят? Что? Опять фатиновые юбки? Что дальше? Опять розовые волосы?»

При желании я, кстати, тоже могу рассмотреть обстановку ее квартиры – это что-то темное, как и сам дом. А она там такая бледная, будто цветок, которому не хватает света.

Сев за стол, достаю ноутбук и открываю «телегу». Контакт Лискиной приветливо подмигивает аватаркой с розововолосой девчонкой, высунувшей проколотый язык, – она скинула мне права, чтобы отправил в страховую. Диалог до сих пор в первой десятке активных переписок.

Я открываю чат и изучаю фото: короткие волосы завиты в небрежные розовые локоны, глаза красиво, аккуратно подведены, губы чуть тронуты помадой. Она выглядит настолько по-другому, что в груди теплеет. Вот такая девчонка пришла когда-то на пару английского первого сентября три года назад, и в нее влюбились, кажется, все без исключения, пока она влюблялась в Колчина.

Нынешняя Ася другая. Какая-то уставшая и растерянная. Она в моей машине, в моей голове и в окне напротив – удивительно. Рассказать бы об этом тому первокурснику Тимуру, который, как пацан, пускал слюни на Мальвину с углубленного английского.

«Завтра поедем на машине. После пар дела».

Пишу ей и замираю в ожидании ответа. В груди колотится сердце, слишком быстро для человека, который просто сидит. Кошусь на фитнес-браслет и усмехаюсь. Если бы он был чуть умнее, уже вызывал бы скорую, заподозрив тахикардию.

Она читает. Она набирает сообщение. Трижды прекращает и начинает снова.

«Хорошо. Круто! Жду-у-у-у!»