Держись от него подальше

Мы не торопимся, но все очень быстро. Он вжимается в меня с такой силой, что я не могу уследить за собственным телом, оно выгибается навстречу – уже совсем отчаявшееся.

Пальцы Кострова сильно давят, ведут от плеч к локтям, по бокам, пересчитав ребра, к бедрам, к самому краю белья и, не сбавляя темпа, тянут его вниз, к коленям. Тимур отстраняется, и я вижу его улыбку. Не нежную или флиртующую, а ужасно заинтересованную.

Идеальный мучитель. Я уже голая, а он ухмыляется.

Мотаю головой, тянусь к нему, но тщетно. Получаю только очередную паузу. Костров медленно расстегивает пуговицу на джинсах, медленно избавляется от одежды. Я считаю собственный пульс и понимаю, что близка к инфаркту – сердце не справляется. В этих чередованиях скорости есть какая-то манящая тайна. Это круче, чем я могла себе представить.

Костров делает шаг, останавливается напротив. Наши лбы соприкасаются, дыхание смешивается, взгляды встречаются и… Вот так просто. Я на гладкой высокой столешнице, он между моих ног напротив. Мы держимся за руки, тяжело дышим и считаем секунды, провожая этот момент.

Я зарисовываю его, у меня есть буквально пара секунд. И пальцы, которые гладят мои пальцы, – это какой-то катализатор безумия. От каждого движения темнота внутри густеет и болезненно разрастается. В груди ноет, скручиваются жилы. Растекается по венам уже хорошо знакомое мне солнце и греет, греет. Но только пока мы с Тимуром рядом. Я не хочу, чтобы оно гасло.

Костров ведет носом по моему носу, по скуле, будто изучает. Его губы то дергаются в улыбке, то из них вырывается полустон, потому что я крепче сжимаю его руку. Он увлекается, следует за ухо, к шее, хрипло выдыхает в волосы и шумно втягивает воздух сквозь зубы – это я кусаю его в плечо, потом выше, выше и по линии челюсти. И на каждый укус он издает что-то похожее на стон.

Его губы слегка касаются мочки моего уха, а потом я слышу тихий шепот:

– Если что не так, говори.

И я не успеваю ничего ответить, только цепляюсь за его плечи, приподнимаюсь и откидываю назад голову, когда все вмиг раскалывается и осколками сыплется к поджатым пальцам ног.

Он сделал свой ход. Он внутри, и это так необычно. Это слишком обжигающе. Он не спешит – он мучает иначе. Смотрит в глаза, удерживает за талию, и я могу на детали разобрать выражение его лица. Как только он отнимает от меня руки, становится холодней.

Мы переводим дух после первого толчка, оба ошеломленные тем, как этого оказалось много. Снова сталкиваемся лбами, снова дышим и сжимаем пальцы друг друга, потом Тимур их отпускает. Чувствую, что он сжимает мои бедра – так удобнее. Он делает это снова. И снова. И снова. Сначала невероятно медленно, и каждый шаг – новая чувственная секунда. В каждом поцелуе, объятии ничего не значащий шепот.

Тише. Вот так. Черт. Не могу… Иди ко мне.

Он ускоряет темп, подхватывает одну ногу под коленкой, хмурит брови, прислушивается к ощущениям. Я и сама не знаю, что мне нравится больше, все по-новому, но вот так – нравится. Нравится его внимание, безупречная нежность и поглощающая меня сила. Я спрятана за ним. Просто чувствую себя средоточием напряжения и удовольствия.

Он притягивает меня еще ближе. На этот раз держит на весу, будто инстинктивно понимает, что хочет оказаться глубже, и делает так, как чувствует.

Упав на столешницу, я выгибаюсь и хватаю первое, что попадает под руку, – пушистое полотенце, о которое ломаю теперь ногти.

Кострову, видимо, становится еще удобнее в такой позе – он слетает с катушек. Невероятно быстро я оказываюсь напрочь раздавлена такой мощной волной, что на пару секунд теряю ориентацию в пространстве и хочу, чтобы меня не отпускали, потому что в состоянии ловить кайф еще и еще.

Он понимает, что происходит. Он дает отдышаться и прочувствовать момент до конца. Он помогает. Ведет руками по моему телу, обнимает, целует шею, грудь, все, до чего достает. И при этом на каждый спазм моего тела прижимается еще ближе, уловив ритм, а я чувствую, как волны отступают одна за другой, успокаивая дыхание.

Потом я открываю глаза и вижу его нависшим надо мной и тяжело дышащим. Его волосы падают на лоб, челка почти касается глаз. Он чертовски красивый, раскрасневшийся, дышит ртом, переводит дух, словно он, а не я только что кончил.

Костров улыбается и качает головой.

– Ладно. Это не конец, – шепчет он и снова набирает обороты. На этот раз для себя.

Глава 27

Оказывается, в его квартире есть спальня. Крошечная, в которой только одна двуспальная кровать и стеклянная дверь в гардероб. Все бело-серое – аскетичное. Однотонное постельное белье пахнет Костровым настолько, что кружится голова. Будто раньше мне доставалась только малая часть этого запаха, а теперь я окунулась в него с головой.