Держись от него подальше

Я не верю ему, совершенно точно не верю. Но что-то его слова значат. Если сегодня я не получу новый кусок информации, то засохну, как все мои цветы, что я когда-либо заводила. Мне слишком нравится искать опровержение его слов в его поступках. Человек, относящийся к кому-то с неприязнью, так его не целует.

Утром мы переглядываемся через окна. Он закатывает глаза и уходит первым, как обычно, но салютует мне стаканом воды. А я хочу к нему до того сильно, что кажется, будто в ботинках рассыпаны раскаленные угли.

Я выбегаю из подъезда и тут же оказываюсь дома: в объятиях Кострова, который придерживает меня за плечи и смотрит в глаза. Эта сопливая мысль заставляет отпрянуть от него. Я была ночью одна. Я еле держала себя в руках, чтобы не строчить сообщения и пожелания хорошего сна. Я всего лишь сутки была с ним на расстоянии, а уже готова выть и носиться под окнами. Но вот он рядом, и в это слишком трудно поверить.

От прохладного осеннего воздуха у него покраснел кончик носа, на лице потемнели синяки, волосы растрепаны и торчат. А черное пальто, как всегда, делает из него настоящего темного принца.

– Да почему тебя никто до меня не совратил? Я не понимаю, – шепчу я Кострову.

Тот улыбается. Переводит взгляд на мои губы. Остаться бы сейчас дома.

– Почему ты выбрала меня, я не понимаю, – слышу шепот в ответ.

Мое сердце уходит в пятки, а потом возвращается, и со всей силы ударяет в голову кровь. Даже в глазах темнеет.

– Я так скучала…

– Мы не виделись всего сутки. – Он нервно сглатывает слюну, смотрит куда-то в сторону над моей головой и крепче сжимает пальцы на плечах. – Я тоже скучал, – невзначай добавляет он и снова опускает взгляд. Еще более теплый, чем был до этого.

– Я сейчас затащу тебя в квартиру, и мы никуда не пойдем, – говорю себе под нос.

– Не переоценивай свои возможности. – Он улыбается, будто мы флиртуем.

– Стоять тут небезопасно, – бормочу я, за секунду остыв, и невольно оглядываюсь вокруг. – Пошли?

– Пошли.

Мы идем до машины, а затем я сажусь за руль и с наслаждением завожу мотор.

– Ты водила мотоцикл раньше? Или машину?

– Я… я иногда водила машину Егора. Иногда мотоцикл. Когда был сезон. Потом я его разбила.

– Авария?

Киваю и по инерции тру плечо.

– Типа того.

– Ты пострадала?

– Я легко отделалась, но да. Конечно, пострадала.

– Легко – это…

– Осталась жива, и ладно.

– Кто был виноват?

– Я.

– Значит, осталась без мотоцикла?

– С ним. Починили, стоит в бабулином гараже. Покатать?

– Мне кажется… – Он задумывается, а у меня перехватывает дыхание от этой лукавой улыбочки. – Да. Это интересно.

Только я не уверена, что даже с Костровым выкачу Старушку за ворота.

– Как-нибудь непременно.

Он хмурится на мою натянутую улыбку:

– Ты не хочешь помириться с подругами?

Из-за резкой смены темы теряюсь и не сразу понимаю, что ответить.

– Я не… – шепчу, но не знаю, что хочу сказать. – Я не знаю как.

– Что там между вами?

Молчу пару секунд, потом начинаю. Делаю вдох и осознаю, что это уж точно будет не быстрый разговор. Сворачиваю с дороги и решаю сделать круг по району, пока позволяет время.

– Все так серьезно? – усмехается Костров. Он взволнован.

Полагаю, я прилично его напугала, сказав, что слишком сильно любила Егора, но это же правда. Я могу сколько угодно говорить, какой он плохой и как своими поступками разбил мне сердце. Ничего не изменит того факта, что когда-то уж точно была любовь, и она была достаточно большой, чтобы я отказалась от себя прежней.

– Аня и Оля, одна из девочек в компании Егора, – сестры. Родные, – начинаю, набравшись смелости.

Тимур хмурится, видимо вспоминая, кто такая Оля.

– Аня на год младше, но в школу и институт их отдали одновременно. Они настолько разные, что, если бы не была знакома с их матерью, в жизни не поверила бы, что она у них одна. В общем, я дружила с Аней еще класса с восьмого, мы жили по соседству, потом поступили в один институт. Все, что я знала про ее сестру, сводилось к образу демоницы с крашеными волосами. Оля – худшая девчонка на свете и вселенское расфуфыренное зло. Она рано начала краситься и встречаться с парнями. В то время как Аня отличница, умница. Мы все время осуждали Олю, Аня без конца на нее жаловалась: часами могла плакать в трубку, какая она гадина. Стали старше – начали смеяться над такими, как она. Глупые красотки и все такое. Ну знаешь, мы в кино ходили, Бергмана обсуждали. Слушали Эминема, чтобы познать глубину его текстов, а Оля – чтобы он играл где-то на фоне. Их родители часто уезжали из дома, и всякий раз там были тусовки. Оля собирала свою. Аня свою. После первого семестра на зимних каникулах Оля впервые привела в дом Егора и его компанию. Мы сидели в комнате Ани, ели крабовый салат из чипсов и кукурузы, пока в соседней комнате рекой лилось пиво и велись совсем не детские разговоры.

– И Егор тебя заметил.

– И Егор меня заметил. Когда мы начали встречаться, Аня закатила скандал, что я предам их дружбу, связавшись с новой компанией.

– А потом так и вышло?