Держись от него подальше

Логично. Мне нравится, что он увлеченный. Любит свою работу. Я не центр его мира, он не центр моего. А ему нравится это же во мне, я точно знаю. Но, когда мы вместе, все крутится только вокруг нас. Это имеет особенную ценность, пожалуй.

«Суперпена» поднимается над водой огромной шапкой. Я спешно закрываю кран, чтобы ее остановить, и наконец ложусь в лавандовую ванну. И если мой ботаник прямо сейчас не бросит работу и не пойдет меня искать, пусть пеняет на себя. Я просто накупаюсь и усну.

Хлопает дверь, в квартире воцаряется абсолютная тишина, я остаюсь наедине с собой. Это все чаще доставляет мне удовольствие – вечера в гараже, за машинкой, книгой, домашними заданиями. Я начинаю себя любить.

Открываю глаза и улыбаюсь. Я себя люблю.

Когда меньше всего жду, вдруг меняется освещение – вместо яркого дневного белого загорается красно-лиловое, безумно красивое.

– Костров, ты романтик? – Смеюсь и слышу из-за двери его голос.

– Я однозначно романтик.

Он улыбается, я это слышу и бью под водой ногами от восторга. Даже сажусь на дно в нетерпении: расслабиться уже не могу.

Костров заходит в ванную, снимает футболку. Внутри меня все ликует, внизу живота теплеет от одного этого вида. Похоже, я заполучила самого красивого парня в мире, от которого подкашиваются коленки.

Он садится рядом с ванной, упирается в бортик подбородком и смотрит на меня.

– Что? Ты не ко мне?

– Места мало, – улыбается Тимур.

Эта подсветка делает его космически красивым, аж дух захватывает. Я протягиваю руку и, кажется, впервые без опасений, что он отстранится, свободно глажу его лицо.

Довольно скоро мне становится мало одной руки, и я достаю из воды вторую. Массирую Кострову виски, голову. Разглаживаю морщинки на лбу, напряженную переносицу. Он закрывает глаза, затаив дыхание, и просто ждет, когда я сделаю следующий шаг, без всякой спешки, будто у нас еще очень-очень много времени.

– Эй! – зову я его.

Губы зудят от фантомного ощущения прикосновения. Мне очень сильно хочется целоваться с ним так, чтобы челюсть болела.

– Ты все выбросила из головы?

– Да.

– Значит, я могу приступать к практическим занятиям? – Он шепчет это где-то у моего уха, и его дыхание колышет волосы. Тимур касается их кончиком носа.

– Значит, теория изучена? – Я почти не дышу.

– Да, усвоил некоторое количество информации.

– По методичкам?

– Само собой. В библиотеке. Там все есть, я же говорил.

Он не целует меня, но очень к этому близок, сердце рвется из груди, перекрывая доступ кислорода в легкие, и кажется, что бьется уже где-то в горле.

– Ты присоединишься или как? – нетерпеливо спрашиваю я.

Он толкает меня и заставляет лечь в ванну.

– Или как. Не мешай, – менторским голосом произносит Костров и грозит пальцем.

Он смотрит мне в глаза, и это завораживает настолько, что я не замечаю его рук, а они уже касаются моего тела. Проходят по ребрам, к бедрам и ныряют под коленки. Он раздвигает мои ноги так, как удобно ему, нависает над ванной и коротко, нежно целует, в то время как пальцы описывают совершенно непростительный круг по клитору.

Теорию он выучил однозначно на пятерку.

– Иди ко мне! – Я отрываю пальцы от бортика ванной буквально через силу и тянусь, чтобы затащить Тимура к себе, а он смеется и качает головой.

– Нет, нет, нет, – шепчет он где-то у виска, оставляет там поцелуй, потом крадется к губам и целует мучительно медленно.

У меня голова кружится и все тело сладко ноет – поет, пока на нем играет Костров.

Тимур целует снова и снова. Не понимаю, за что такие пытки, если можно просто раздеться и залезть в ванну! Но в этом что-то есть.

– Я… не… понимаю. – Ловлю губами воздух и всякий раз получаю поцелуй от довольного собой отличника.

– Убью… тебя… Костров…

Я выгибаюсь, хватаю ртом воздух и вцепляюсь в его руку, сжав при этом бедра. Это еще не конец, но очень возможно, что он не за горами. Никогда не пробовала так, даже наедине с собой. Думала, это невозможно, и на лекции Ливанова лукавила, что могу кончить. На деле я сама не знаю.

– Черт! – бормочет Костров и поднимается.

Что-то происходит вокруг меня, но я ничего не вижу. Тимур оказывается за моей спиной, прижимает к себе, целует плечи, шею. Его бедра касаются моих, его ступни не дают моим соскользнуть. Его свободная рука сжимает мою грудь, а я не успеваю даже понять, что из происходящего мне нравится больше.

– Н… н… – Это я говорю?

– М? – Он вопросительно мычит.

Я трясу головой – то ли отрицая, то ли соглашаясь.

Костров мучает мое тело так, будто оно ему что-то должно. Чувствую его поцелуи на шее, за ухом. Его руки, его дыхание в волосах. Он становится единственным существующим веществом на свете, которое строит вокруг меня и небо, и землю, и воздух, – это потрясно.

Проглотив воздух, я откидываю голову на плечо Кострова, а тело делает все само – бедра сжимаются сильнее, неторопливые пальцы двигаются внутри все медленнее, но глубже. Я выгибаюсь, и – да. Это то, чего я ждала. Болезненно пульсирующее по всему телу ощущение – вспышки на одной пылающей огнем точке.

– Да не может быть, чтобы этому… в библиотеке…