Держись от него подальше

– Я тебе говорил, студенты не используют и тридцати процентов возможностей вуза.

Лежу, откинувшись Кострову на грудь, и пытаюсь считать мерцающие перед глазами звезды.

– Ну, как практическое занятие?

– Подожди, это не все, что мне интересно.

– Я живая отсюда выйду?

– Почти уверен, что да. На всякий случай можем надеть тебе на руку пульсометр. Так, ну что, в сознании? Выходим?

– Сейчас? А…

– Куча дел, Ася, давай шевелись!

И он резко встает, заливая пол водой, стекающей со штанов. Снимает их и бросает в раковину. Туда же летят трусы. Я любуюсь им и улыбаюсь. Костров будто не понимает, что только что сделал, – это очаровывает не меньше, чем только что полученный оргазм.

– Тебя что, на руках нести?

– Пожалуй. – Улыбаюсь ему, а он просто подхватывает меня под мышки и вытаскивает из воды. Тело тут же покрывается мурашками.

– Холодно! – визжу я и обхватываю Тимура ногами. Он обнимает крепче и открывает дверь ванной, но становится еще хуже. – Эй, тут же окно панорамное!

– Кроме тебя, я никому не нужен. – Он смеется, уносит меня в спальню, бросает на кровать и нависает сверху. – Готова?

– К чему?

– Вторая глава методички. Лискина, у меня очень много работы, говорил же! Я намерен изучить вопрос со всех сторон!

* * *

– У меня сомнения, – говорю я серьезно.

Костров отстраняется. Между бровей тут же возникает морщинка, видимо запускается мыслительный процесс.

– Ты правда все по книжкам? – спрашиваю.

– Переживаешь, что ты у меня не первая? – Он смеется.

Я вижу облегчение на его лице. Он когда-нибудь поверит, что это все? Что я пропала?

– Ты просто очень старательный и… ответственный.

– Это плохо?

– Это потрясающе!

– Тогда в чем вопрос?

– Не верится.

– Ну давай, пока ты там будешь думать «верить – не верить», я займусь делом. Окей?

– Каким?

– Мы договорились, что ты не болтаешь. – Он мягко целует мои приоткрытые губы. – Вот и не болтай. – И целует в шею. – Просто позволь мне попрактиковаться. – Проходит по груди вниз, к животу. – И не мешай. – Покрывает поцелуями бедра. – Потом, если захочешь, можешь делать со мной что угодно.

О, а я захочу!

– Давать комментарии, жалобы, предложения. Все приветствуется.

Костров спускается еще ниже, снова тянет под коленки, и я наконец понимаю, в чем там собрался практиковаться мой ботаник. Я до последнего не верила, но да, я сейчас узнаю кое-что про оральные ласки. Точнее, стану подопытной в очередном эксперименте.

Ему и правда интересно, он будто рад, что дорвался до меня, а я волнуюсь, потому что слабо представляю, как правильно. Я ничего про это не знаю. Мое убеждение: куннилингус – это событие. Важное. Нужно морально готовиться. Это что-то нерядовое, особенное, скорее всего из порно.

Просто все вокруг говорили, что это круто. А мне казалось, что я чего-то не понимаю. Ну так я поняла. Просто не нужно было суеты.

Костров, видимо, действительно изучил вопрос, и, очевидно, информация не засекречена. Могу себе представить, что это для него просто, как математическое уравнение.

– Как ты… догадался? – На последнем слове я взвизгиваю.

Чувствуется, что это у него впервые, но именно поэтому он и не кажется самоуверенным: прислушивается к приглушенным вздохам и не боится ошибок. Несколько раз отрывается от меня, изучает реакцию – это сбивает, но не критично. Эти паузы, напротив, как-то по-особенному волнуют, будто я чувствую, что мои ощущения во время процесса важнее для него, чем конечная цель.

Костров не боится быть ниже: между ног. Мне кажется, его даже не интересует мой оргазм. Возможно, он начал еще в ванной, чтобы я уже получила свое, – на случай, если ничего не выйдет.

Никогда еще я не чувствовала себя настолько за-любленной. Одно это дает Кострову плюс сто очков. По коже мурашки.

Мои руки сами собой тянутся к волосам. Его пальцы крепко держат мои бедра, потом скользят по животу к груди, и я чувствую, что я вся – от макушки до пяток – принадлежу этому голодному до моих стонов существу.

– Не могу больше!

Я хочу его слишком сильно. Приподнимаю бедра, он за мной, – это напоминает борьбу за удовольствие. Пальцы Кострова присоединяются к языку, чтобы высекать из меня все новые искры. Это хорошо, очень хорошо, но мне мало. Хочу больше.

Мне кайфово, но прямо сейчас я думаю о том, что, если кончу во второй раз, отключусь. Мне может потребоваться много времени, чтобы прийти в себя. Не хочу его терять.

– Пожалуйста, Костров. Можешь…

Он в последний раз проводит языком, садится и нависает надо мной с совершенно довольной пьяной улыбкой.

– Что?

– Хочу тебя. Можно?

– Разве я не твой?

Это не романтическое признание. Он не понимает смысла моих слов, а у меня от этой фразы так сильно екает сердце, что я всерьез опасаюсь, переживет ли оно, бедное, эту ночь. Меня охватывает буря протеста.

– Да что ж ты такой милый, Костров!

– Я милый?

Мы оба садимся, оказываемся лицом к лицу и не сговариваясь тянемся друг к другу: Костров гладит мои волосы, я – его скулы.

Я веду по напряженной шее, по груди вниз. Смотрю ему в глаза и ловлю в них настороженность и подозрение. Забираюсь на его колени и крепко обнимаю.