Держись подальше!

Алекса понимала, как глупо звучат произнесенные слова со стороны. Она не видела мать больше десяти лет, а теперь утверждает, что та только что стояла на парковке. Наверное, кто-либо посчитал бы ее ненормальной. Кто-либо, но не Паша. Он не посмеялся над ней, не принял слова за вымысел.

Фостер от напряжения потерла виски.

— Знаешь, иногда бывает, что можешь узнать человека в толпе. Думаю, я бы узнала её на самой оживленной площади. Есть такие моменты, которые не забываются. Я была маленькая, но помню лицо матери как сейчас.

Дуб кивнул, очень хорошо понимая, о чем она.

— Может, сказать Грегу? Я думаю, он не оставит это без внимания.

— Ты что? — ошарашенно округлила глаза Алекса. — Если он узнает, приставит ко мне своих цепных псов, все детство следовавших за мной тенью, куда бы я ни пошла. А вдруг мне просто показалось, и это была не она?

— Вряд ли, — возразил Паша, — таких совпадений не бывает. Сначала она звонит, теперь это.

Можно было бы сказать Фостер о программе слежения, но что-то сдержало. Дубу самому так будет спокойнее, пока ситуация не прояснится. Не хватало, чтобы эти приступы участились! Когда-нибудь они могут привести к непоправимым последствиям, а этого он не перенесет.

— Все равно ему нельзя знать, — покачала головой блондинка, а потом вздохнула, — завтра в университете все будут смотреть на меня, как на прокаженную.

В женском голосе различались нотки обреченности. Паша фыркнул.

— Да плевать. Тебе ли не все равно?

— Ты не понимаешь, — попыталась объяснить Алекса, но Дубнов больше не мог слушать весь этот бред.

— Это ты не понимаешь, Фостер. Сейчас разве время думать о том, что о тебе подумают в универе? Я заходил в твою инсту. И что я там увидел? До тошноты идеальную жизнь. Ту часть, которую ты демонстрируешь другим. А все закулисье остается в тени. И знаешь что? Ты не можешь быть идеальной во всем, Алекса. Неужели не хочется сделать что-то не входящее в рамки идеальности?

— Я уже сделала, — донеслось тихо в ответ, и, конечно, Паше не составило труда догадаться, о чем она. О том вечере, когда пришла к нему.

— Пожалела об этом? — ужалил ее острым взглядом, перед тем как выкинуть окурок в окно.

Взгляд мраморных глаз обжег в ответ.

— Нет.

Конечно нет. Дуб и сам это знал. Потому что его собственные мысли то и дело возвращались в ту ночь, когда эта зараза принадлежала только ему.

Машина к удивлению Алексы остановилась. Девушка обвела взглядом местность, подмечая разноцветные краски осени. Надо же, всегда внимательная к мелочам Фостер и не заметила, что они подъехали к Центральному парку.

— Что мы…

— Пойдем пройдемся, — отрезал Дуб, выбираясь из машины.

Ему не хотелось снова приехать домой и закрыться по разным комнатам. Переться к Борзому или другим пацанам, бухать. Его порядком достали эти метания. Пришло время поговорить, и если не удается сделать это в доме, то пусть это будет здесь.

Дверь позади парня хлопнула, и стук каблуков возвестил о приближении Фостер.

Засунув руки в карманы, Дуб зашагал вперед, а Алекса рядом. Ранняя осень еще не успела испугать народ, поэтому на лавочках где не где сидели парочки, а по дорожкам проносились дети на самокатах и роликах.

За месяц пребывания здесь Паша был в этом парке всего второй раз. Он не знал, куда они шли, хотя это и не особо интересовало. Бесцельно вперед. Вдвоем.

Со стороны эти двое выглядели просто знакомыми, а на самом деле у Алексы сердце с ума сходило. Идти вот так вместе казалось таким нормальным. Словно прогулка влюбленной пары. Она бы даже хотела держаться с ним за руки. И чтобы Паша целовал её.

Под кожей легким пером пролетела волна, как и всякий раз, когда в памяти всплывали моменты их близости.

Дойдя до небольшого деревянного моста, Дуб остановился. Подошел к ограде, оперся локтями на поручень. Осмотревшись по сторонам, Фостер встала рядом.

Нужно было что-то сказать, но… Боже, как переступить через этот барьер? Волнение собралось комом в горле.

— Знаешь, Фостер, — вдруг первым начал Паша, беря как всегда ситуацию в руки и вынуждая девушку устремить на него взгляд, — я однажды пообещал себе никогда больше не влюбляться.

От подобной честности ее будто молнией ударило и пригвоздило к месту. Она была готова к требованиям с его стороны, упрекам. Пульс мгновенно ускорился.

— Больше? — повторила, сама не зная, хочет ли услышать правду или нет.

— Да. Больше, — вздохнул Паша, наблюдая за проплывающими внизу по реке дикими утками. — У меня была девушка. Как мне казалось, идеальная, — губы парня разъехались в стороны, и это была не улыбка. Скорее гримаса презрительного сарказма. — Но вся эта показушность оказалась мишурой, и однажды я узнал, что был для нее только клиентом, которого она хотела посадить на наркоту. Таких у нее, как выяснилось, херова туча. И с каждым она спала.

Ал рефлекторно приоткрыла рот, шокированная признанием. Что? Разве так бывает? Сердце от услышанного сжалось до крошечного размера и больно заныло.

Видимо, вся её брезгливость и неверие отразились на холеном ангельском лице, потому что Паша хмыкнул.