Дерзкая и желанная

– Иисусе, – прошептал Джеймс, и его голодный взгляд сказал Оливии все.

Она откинулась на спинку сиденья и потянула его на себя, ухватившись за лацканы сюртука. Дальнейших поощрений Джеймсу не требовалось. Он склонился над ней, пленив один сосок ртом, а другой лаская ладонью. Язык, теплый и влажный, кружил вокруг твердой вершинки до тех пор, пока тело ее не зазвенело как натянутая струна.

Оливия зарылась пальцами Джемсу в волосы и притянула ближе, жалея, что не может вот так же легко удержать его. Навсегда.

Он остановился и поднял на нее взгляд из-под отяжелевших век.

– Ты бесподобна, Оливия.

Его слова пролились бальзамом ей в душу.

– Рада, что ты это заметил.

– Но мы не должны заходить слишком далеко… то есть… э… еще дальше.

– Я знаю. – Она помолчала, упиваясь восхитительными ощущениями, которые создавали пальцы Джеймса, рисуя круги вокруг сосков. Когда, наконец, кончик пальца достиг тугой вершинки, она втянула воздух и счастливо вздохнула: – Как ты думаешь, мы могли бы еще хотя бы ненадолго продлить это удовольствие?

Вместо ответа он пленил ее губы и крепко поцеловал. Быть может, Оливия придавала слишком большое значение его действиям – время от времени такое с ней случалось, – но низкий рык, вырвавшийся из горла, и нежность, с какой он обхватил ее щеки, позволяли надеяться, что, возможно, он хочет, чтобы она принадлежала ему. В каком-то смысле она и принадлежала – и всегда будет принадлежать.

Просто не так, как она когда-то мечтала.

Но она не собиралась позволить себе думать об этом сейчас, когда Джеймс обжигал ее шею поцелуями и скользил ладонью по ноге…

Наоборот, она отдастся моменту и предпримет кое-какие изыскания. Оливия просунула руки ему под сюртук, упиваясь ощущением крепкого тела под жилетом, скользнула ладонью по гладкой коже мускулистой груди, жалея, что на нем так много одежды. Решив исправить положение, она потянула сюртук с его плеч и стащила почти до локтей, после чего Джеймсу пришлось прервать поцелуй, чтобы снять его. Он, казалось, ужасно спешил от него избавиться, что доставило Оливии несказанное удовольствие. Джеймс бесцеремонно отшвырнул сюртук, и при этом какой-то сложенный листок бумаги выскользнул из кармана на пол. Она сказала себе, что это едва ли важно, особенно в сравнении с перспективой провести ладонями по широким плечам и мускулистым рукам, но какая-то очень упрямая и надоедливая частичка мозга вспомнила, что уже видела эту скорее всего официальную бумагу: после драки в таверне Хейвен-Бриджа. Стало быть, это, по всей видимости, важно.

– Джеймс…

Но он, очевидно, подумал, что она произнесла его имя от избытка чувств и необычайных ощущений, которые испытывала, в то время как, скользнув ладонью под подол платья и рубашки, чертил круги на нежной коже под коленом.

Руки и ноги Оливии сделались вялыми, голова кружилась, словно она выпила слишком много пунша. Но письмо по-прежнему лежало на полу, решительно не желая оставаться незамеченным, и она, чуть сдвинувшись и протянув руку, сумела ухватить его за краешек двумя пальцами.

Джеймс поднял голову и одарил ее томной улыбкой, от которой захватило дух.

– Я не дам тебе упасть.

Обхватив покрепче, он подтащил ее на сиденье, взгляд снова скользнул к губам, но прежде чем он запечатлел на них поцелуй, она помахала у него перед лицом письмом.

Непринужденная улыбка вмиг испарилась. Словно карета вдруг волшебным образом переместилась в тундру, глаза Джеймса подернулись льдом, а тело одеревенело.

– Как ты его вытащила? – Его тон жалил.

– Я подобрала его с пола, – в недоумении от произошедших с ним изменений отозвалась Оливия.

Он выхватил у нее бумагу и быстро засунул себе за пояс.

– Проклятье!

Поморщившись, Оливия села.

– Что случилось?

Джеймс медленно покачал головой, как будто их внешний вид, разбросанные по карете вещи его смущали, и закрыл глаза, словно хотел стереть эту сцену из памяти.

– Давай я тебе помогу.

Джеймс хотел было натянуть ей на плечи рукав платья и разгладить юбку на коленях – сама вежливость и благопристойность; черт бы его побрал! – но Оливия не позволила и холодно ответила:

– Я сама.

Пока она приводила себя в порядок и затягивала шнуровку, он полностью оделся и чуть отодвинулся, давая ей больше места.

Что, во имя всего святого, произошло?

– Как твоя нога?

Нога? У нее губы распухли от поцелуев, кожу покалывало от его ласк, она изнывала от желания, а он спрашивает о ноге?!

– Думаю, неплохо – не хуже, чем раньше.

– Ну и прекрасно. – Он откинулся на сиденье и посмотрел в окно. – Дождь вроде бы немного поутих.

Ах вот как? Ну нет, она не позволит ему сделать вид, будто ничего не было. Однако первой заговорить на эту тему Оливия не могла, поэтому решила пойти иным путем.

– Почему ты носишь с собой это письмо?

Джеймс потер ладонями лицо.

– Я не могу обсуждать это с тобой.

– Почему?

– Это касается бизнеса. – Ответ прозвучал так, словно он не желал продолжать этот разговор.

Только не на ту напал – так легко отмахнуться от нее у него не получится.

– Это похоже на письмо.

Он пожал плечами.

– Возможно.

– Возможно? Ты постоянно носишь эту бумажку с собой и не знаешь?