Дерзкая и желанная

«Моя дорогая, любимая Оливия!

Надеюсь, что к тому дню, когда ты откроешь это письмо, пройдет достаточно времени, чтоб ты могла думать обо мне без гнева и отвращения, но, быть может, я прошу слишком многого. Мне бы хотелось быть лучшим отцом тебе, Оуэну и Роуз, но я убежден, что все вы станете прекрасными людьми, несмотря на многие недостатки ваших родителей.

Возможно, ты задаешься вопросом, почему я решил написать тебе, а не твоему брату или младшей сестре, и я вот что скажу: Оуэн слишком вспыльчив и скуп на прощение. Я не виню его за это, он хочет как лучше для вас с сестрой. Роуз мудра не по годам, но слишком хрупка. Ты же могла и старшего брата рассмешить, и младшую сестру защитить, именно тебе я и доверяю сведения, которые собираюсь сообщить.

Видишь ли, твоя мать не единственная, кто был неверен в нашем браке. Я тоже изменил ей. Ребекка – полагаю, ее можно назвать моей любовницей – работала в городской библиотеке, которую я часто посещал. Хотя и вполовину не такая красивая, как твоя мать, Ребекка была милой, улыбчивой, остроумной, и это сразу же привлекло меня в ней. Несколько месяцев мы встречались тайно, но потом однажды, когда я пришел к ней, она выпроводила меня и сказала, что больше не желает видеть.

Я постарался с уважением отнестись к ее решению, но отчаянно желал знать, как она живет, все ли у нее в порядке. Однажды вечером я проследил за ней по пути в библиотеку и обнаружил, что она беременна. И все равно она наотрез отказалась увидеться со мной. Вскоре после этого она уехала из города и вернулась только летом. Когда я случайно увидел ее в парке с маленьким свертком, который Ребекка прижимала к груди – малышкой нескольких месяцев от роду, – она позволила мне взглянуть на девочку и сказала, что ее зовут София, София Рольф. Я больше никогда их не видел, ибо помирился с вашей матерью. В течение последующих восемнадцати лет я каждый год отправлял Ребекке щедрую сумму, чтобы они ни в чем не нуждались, но теперь понимаю, что одних денег было недостаточно.

А недавно я узнал, что Ребекка заболела и умерла. Я подумал было написать Софии и рассказать, кто я, но побоялся, что она не обрадуется новости, и не захотел осложнять ей жизнь. Во всяком случае, такое оправдание я для себя придумал.

Боюсь, моя дорогая Оливия, что сильно шокировал тебя своим признанием, и сожалею о той боли, которую это знание тебе принесет. Надеюсь – хотя и понимаю, что прошу от тебя слишком многого, – в твоем сердце найдется для меня прощение. Возможно, ты как-нибудь навестишь Софию и посмотришь, хорошо ли она устроена. Может, расскажешь, что вы с ней сводные сестры, а может, и нет. Прилагаю последний адрес Ребекки, который знаю, и черновой набросок, на котором она держит Софию. Я сделал его по памяти, после того как увидел их в парке в тот день.

Предоставляю тебе самой решить, поделиться ли этой информацией с Оуэном и Роуз. Не хочу причинять тебе еще больше страданий, но не могу сойти в могилу, не признав Софию своей дочерью.

Что же до остального, я искренне верю, что вам будет лучше без меня. Однако хотелось бы посмотреть, какой красивой, добросердечной и великодушной молодой женщиной ты станешь. Знай: как бы ни решила ты поступить с этими сведениями, я горжусь тобой и люблю тебя.

Передай Оуэну и Роуз, что их я тоже люблю.

Папа»