Дерзость надежды. Мысли об возрождении американской мечты

Однако, читая письмо доктора, я почувствовал стыд. Да, подумал я, в движении против абортов есть те, кто считает меня безжалостным, те, кто толкает женщин, входящих в клинику, или препятствует им войти, те, кто тычет им в лицо фотографии изуродованных зародышей и орет во всю глотку, те, кто запугивает, унижает и время от времени прибегает к насилию.

Но это вовсе не те сторонники запрета абортов, которые иногда появляются на моих предвыборных встречах. Я видел совершенно других людей из небольших общин в отдаленных уголках штата. Выражение их лиц было усталым, но решительным, когда они стояли немыми стражами, держа перед собой, словно щиты, самодельные транспаранты с лозунгами перед зданием, в котором проходила встреча. Они не кричали и не пытались сорвать мероприятие, хотя и заставляли моих помощников чувствовать себя неуютно. В первый раз, когда появились протестующие, моя команда пришла в боевую готовность: за пять минут до прибытия в зал собрания они позвонили в машину, в которой я ехал, и предложили проскользнуть через заднюю дверь, чтобы избежать столкновения.

— Не хочу входить в заднюю дверь, — сказал я водителю. — Скажи им, что мы войдем через главную.

Мы свернули на библиотечную стоянку и увидели, что вдоль ограждения стоят семь или восемь протестующих: несколько пожилых женщин и, похоже, семья — мужчина и женщина с двумя детьми. Я вышел из машины, подошел к ним и представился. Мужчина неуверенно пожал мне руку и назвал свое имя. По виду он был моим ровесником, в джинсах, в клетчатой рубашке и кепке с символикой бейсбольной команды «Сент-Луис кардинале». Жена его тоже пожала мне руку, но пожилые женщины держались в стороне. Дети, лет девяти или десяти, глядели на меня с нескрываемым любопытством.

— Хотите пройти внутрь? — спросил я.

— Нет, спасибо, — ответил мужчина. Он протянул мне брошюру. — Мистер Обама, я хочу сказать, что согласен со многим из того, о чем вы собираетесь говорить.

— Очень признателен.

— И я знаю, что вы христианин и у вас есть семья.

— Это так.

— Так как же вы можете поддерживать убийство детей?

Я ответил, что понимаю его позицию, но вынужден с ней не согласиться. Я объяснил, что убежден: не многим женщинам легко принять решение прервать беременность, каждая беременная в полной мере чувствует моральный аспект и борется со своей совестью, принимая это разрывающее душу решение. Я сказал также, что, боюсь, запретив аборт, мы вынудим женщин прибегать к небезопасным средствам прерывания беременности, а такое уже было в нашей стране, я напомнил также, что происходит в странах, где преследуют в судебном порядке делающих аборты врачей и прибегающих к их услугам женщин. Вероятно, предположил я, мы сойдемся на том, что надо работать над сокращением числа женщин, которые хотят сделать аборт.

Мужчина вежливо слушал, затем указал на приведенные в брошюре статистические данные, показывающие число нерожденных детей, которых, как он выразился, ежегодно приносят в жертву. Через несколько минут я сказал, что мне надо идти внутрь приветствовать моих сторонников, и еще раз спросил протестующих, не хотят ли они войти. Мужчина снова отказался. Когда я повернулся, чтобы идти, его жена крикнула мне:

— Я буду молиться за вас. Молиться, чтобы вы изменились в своем сердце.

Ни мое сердце, ни мои мысли не изменились с того дня, и не изменятся они в будущем. Но я помнил об этой семье, когда писал ответ доктору и благодарил его за электронное послание. На следующий день я переслал письмо доктора своим помощникам, и слова на сайте были изменены так, чтобы просто и ясно выражать мою позицию против запрещения абортов. И в тот же вечер, перед сном, я произнес молитву... молитву о том, чтобы я мог к другим относиться с той же презумпцией честных намерений, с которой доктор отнесся ко мне.

Это трюизм, что мы, американцы, — народ религиозный. Согласно последним исследованиям, девяносто пять процентов американцев верят в Бога, более двух третей принадлежат к какой-либо Церкви, тридцать семь процентов называют себя убежденными христианами, и в ангелов верит значительно больше людей, чем в эволюцию. К тому же религия не ограничена местами отправления культа. Книги, объявляющие о конце света, продаются миллионными тиражами, христианская музыка занимает места в чартах журнала «Биллборд», и на окраинах всех крупных мегаполисов, похоже, ежедневно возникают новые мегацеркви, в которых предлагается все: от дневного ухода за детьми и вечеров знакомств для одиноких до классов йоги и пилатес. Наш президент постоянно говорит о том, как Иисус изменил его сердце, и футболисты показывают на небо после каждого гола, словно Бог сидит на скамейке запасных и направляет игру.