Десантура

Клепиков упрямо полз по снегу на злые очереди немецкого пулемёта. С малой саперной лопаткой в руке.

За пять метров до пулемёта он приподнялся, прицелился и метнул лопаткой в первого номера.

И промазал. Лопатка вскользь звякнула по каске пулемётчика. Тот чуть привстал на локтях и зачем-то повернулся к своему второму номеру. А потом стал оборачиваться, но этой секунды ему не хватило. Сержант Клепиков уже прыгал на него, крича что-то нечленораздельное и, скорее всего, матерное.

А за ним на немецких пулемётчиков бежали четверо рядовых.

Кочуров.

Щетнев.

Кутергин.

Мельник.

Немцы не ждали броска с фланга. И это им стоило жизни. Их зарубили лопатками.

- Подавай!! - заорал сержант на Кутергина.

Тот неумело схватил ленту тридцатьчетвертого машиненгеверка и стал ее придерживать, пока Клепиков разворачивал пулемёт.

Короткими очередями Глеб стал садить по берёзовой роще, не видя немцев, но предполагая, что они где-то там.

- Ленту! Ленту меняй!!

- Как??? - заорал в ответ Кутергин.

- Бегом!!!!

Рядовой завозился в ранцах убитых фрицев. И достал только пачку сигарет и какую-то банку.

И внезапно, так же как начался, бой кончился. Резко так навалилась тишина. Конечно, не тишина. Только после разрывов мин и гулких хлопков карабинов и винтовок тишина показалась оглушительной.

Мимо вдруг побежали десантники.

- Клепиков? Почему ямы не роешь? - вдруг рявкнул густым басом пробегающий мимо старший лейтенант Малеев. Сержант не успел ответить. Командир разведроты исчез в лесу.

- Фу… Фубля… - заматерился Мельник. - Это что было?

Потом встал, навалился на берёзу и сполз в снег.

Кутергин кинул ему банку и уселся на труп немца:

- Тёплый ещё… - нервно засмеялся он, сдвинув шапку-ушанку на лоб. - Открывай консерву, не томи!

Немец тихо обливал дымящейся кровью из рубленных ран истоптанный - весь в гильзах - снег.

Мельник достал финку и, в три движения, вскрыл банку. Там внутри было нечто густое желто-белого цвета. Не задумываясь, он хлебнул тягучей жидкости.

- Сладко, - хриплым голосом сказал он. - На!

И протянул банку командиру.

Тот равнодушно сделал глоток. Действительно, сладко.

В три приема они прикончили банку.

- Пить хочется… - скрывая дрожь, сказал Кочуров.

- Сгущенка она такая, - ответил ему Кутергин. И заел сладкую липкость розовым снегом.

Кочуров прикрыл глаза и ответил:

- Чё?

- Сгущенка, говорю. Молоко сгущеное. Сладкое. Я в Москве пробовал, -

Кутергина вдруг пробило на разговоры. - Мы на ВДНХ были два года назад, в сороковом, вот тогда и попробовал.

- О! А Култышев где? - встрепенулся кто-то

- Тут… - ответил ленивый голос. Рядовой Гоша Култышев лежал, раскинув руки крестом, и молча смотрел в мартовское небо.

- Ранен, что ли?

- А нах? - ответил Култышев.

- А пох…

Вдруг зашевелились кусты и оттуда вышел почему-то немец.

Парни не успели ничего сказать, как тот послушно выбросил карабин в снег и поднял руки:

- Ich bin Kommunisten!

Немая сцена длилась не меньше часа. Секунд десять точно.

После этого фрица сбили могучим ударом в спину. Старший лейтенант Малеев потер обмороженный кулак. Оглядел сцену боя и сказал только одно слово:

- Молодцы!

Потом потащил одной лапищей фрица в сторону шалашей. Немец волочился за ним ровно половая тряпка.

Сделав несколько шагов, комроты разведчиков оглянулся:

- Дохликов прикопайте, гляжу и лопатки есть…

И утащил фрица за собой.

Старались парни не особо. Разгребли снег и уложили изрубленные немецкие тела в ямку. Потом стали заваливать. Молча. Потому как руки ходуном ходили, и смотреть друг на друга было почему-то стыдно.

Чтобы скрыть смущение, сержант Клепиков стал разбираться с пулемётом. И только он его взял в руки, как появился Малеев.

- За мной, бойцы.

Все пятеро послушно побрели за командиром.

- Здесь стоять, - остановил он их перед шалашом комбрига. Через минуту оттуда вывели пленного немца.

За фрицем вышёл и сам комбриг. Осунувшийся, с рыжей щетиной на почерневшем лице, но с прежним огнём в глазах.

- Выдайте им личное оружие, - скомандовал Тарасов.

Бойцы из взвода охраны сноровисто раздали винтовки отделению сержанта Клепикова.

Тарасов обвел их взглядом. Помолчал. Потом резко произнес:

- Расстрелять фрица.

Машинально бойцы стали поднимать винтовки.

Комбриг напрягся, чуть не отпрыгнув в сторону:

- Да не здесь, долбодятлы! В сторону отведите. И прикопайте там. По исполнению задания доложите командиру роты старшему лейтенанту Малееву. Потом в строй.

Немец тихо плакал, когда они шли в те же берёзки, откуда он выскочил, потеряв направление в суматохе боя. На голове его была немецкая пилотка, натянутая почти до ушей, а шея обвязана серым старушачьим платком.

- Стой! - скомандовал Малеев, когда они отошли в сторону. - Снимай с фрица!

Разведчик одним движением сдернул с него стеганку.

- Валенки потом снимем… Пусть пока погреется

Капитан отошёл в сторону.

- Целься!

Пацаны подняли винтовки, ставшие почему-то очень тяжелыми.

Ствол ходил. Через мушку все казалось очень четким, даже резким. Кроме фигуры этого трясущегося немца. То ли от холода он трясся, то ли от страха. И что-то бормотал себе под нос…