Десантура

И в сером свете утреннего неба - да, да! - уже в сером, шёл бой. Уже несколько часов, неубиваемые, поднимались и поднимались белые призраки страшных немцу - русских лесов. Прав был великий Фридрих. Выстрели в русского, потом толкни. Иначе не упадет. И, на всякий случай, еще прикладом добавь. А все равно не помогает! Встают и снова идут на пулеметы.

Штык-ножи втыкались в шинели цвета фельдграу, маскхалаты окрашивались своей и чужой кровью, гранатные взрывы разрывали тела, выстрелы в упор расплескивали красную смерть по снегу, лопатки страшным звуком разрубали лица, пальцы ломали кадыки и выдавливали глаза.

И десантура победила!

По обоим деревенькам - маленьким, затерянным в лесной глуши России - раздавались одиночные выстрелы. Добро добивало зло…

Младший лейтенант сидел рядом с мертвым телом немецкого офицера, пытаясь стереть засохшую свою кровь с лица. Пуля выдрала кусок волос и кожи с головы, да сбила шапку. Повезло! Комвзвода сидел и улыбался.

А вот комбату-два не повезло…

Жизнь медленно вытекала из двух ранений в живот, полученных ещё в самом начале боя. Он, лежа в каком-то сарае, старательно царапал карандашом на клочке бумаги, вынутым из эбонитового медальона:

'Ирина, будь счастлива! Не моя вина, что не дожили, не долюбили. Целуй всех. Твой навеки Алеша'

- Вань… Сунь подальше… - протянул он записку трясущейся рукой санитару.

- Да вытащим мы вас, Алексей Николаевич, товарищ капитан!

- Если что… Съешь, чтобы немцам не досталось…

- Сейчас, сейчас… Потерпите…

Ваня Мелехин сжимал здоровой рукой ладонь комбата. Вторую ему перебило осколком. Но все равно санитар прибил в рукопашной здоровенного немца и отобрал у него автомат. А сейчас сидел рядом с умирающим капитаном Струковым, понимая, что не вытащат его. Немцев-то они победили, а смерть-то нет…

- Вытащим, вытащим мы вас, товарищ капитан!

К комбату подбежал кто-то из командиров рот. Струков уже плохо различал лица, они плыли в каком-то тумане.

- Товарищ капитан. Тут нет никаких продскладов. Что делать?

- Что немцы?

- В контратаку собираются, товарищ капитан!

- Тогда к бою. К комбригу связного. Передать, что деревни взяты. Продовольствия не обнаружено. Много потерь. Уничтожено не менее батальона немцев. Уничтожен склад с боеприпасами. Просим разрешения на отход.

- Все?

- Все… Вань… Дай мне автомат…

- Товарищ капитан!

- Мой давай автомат… Трофей себе оставь…

- Вам в тыл надо, товарищ капитан… - всхлипнул молоденький санитар.

- А я и так в тылу. Врага.

Капитан Струков, превозмогая боль перевернулся на дырявый перебинтованный живот. Дал очередь по перебегающей цепи немцев очередь. И потерял сознание.

Когда он пришёл в себя - в сарае их осталось семеро. Очередную атаку отбили без него.

Без него и пришёл приказ об отходе.

Оказывается, он тогда пришёл в себя. Приказал отходить всем. И едва не пристрелил тех, кто попытался его на тех самых волокушах утащить в лес.

- Вань, ты почему не ушёл?

На спине молоденького санитара дымился вырванный пулей клок полушубка. Мелехин неуклюже и смущенно пожал одним плечом. И здоровой рукой поднял и швырнул обратно шлепнувшуюся рядом с ним немецкую гранату с длинной деревянной ручкой.

- Вань… Веди бойцов на прорыв… Вам победу завоевывать…

Санитар сглотнул свою кровь и утер кровь чужую на щеке капитана:

- Товарищ капитан, мы решили тут… Комсомольцы не оставят вас…

Струков обвел лихорадочным взглядом шестерых пацанов. Все израненые. Бинты в свежей крови. Валенки в дырах. Халаты замызганы. А в глазах немецкая смерть…

- Приказываю… Письмо… Жене…

От боли в глазах желтые круги… Сознание плавает…

- Я прикрою… Мужики… Ребята… Ваня…

И санитар Ваня Мелехин, сглотнув тяжелый, горький ком скомандовал:

- Батальон вперёд!

Шестеро раненых десантников бросились в очередную рукопашную. Один, самый ослабевший упал под немецким тесаком. Пятеро прорвались! Огрызаясь выстрелами по отбегающим немцам, пятеро десантников прорвались из деревни - перепрыгивая через тела своих товарищей, убитых ещё ночью и через тела врагов, убитых уже днем.

Капитан Струков остался в сарае деревеньки Большое Опуево.

Десантники выскользнули в спасительный лес. Только там Ваня Мелехин оглянулся. На месте бывшего сарая полыхал пожар. Оттуда ещё бил несколько секунд автомат. А потом затих…

13.

- И как же Вы решали проблему с ранеными, господин подполковник? - обер-лейтенант подпер щеку рукой.

- Опуево атаковали только два батальона. Первый и второй. Четвертый и третий прикрывали операцию с флангов. А тыловики в это время оборудовали аэродром на Невьем Моху.

- Прямо на болоте?

- Конечно, герр лейтенант у нас не было другого выхода. И в ночь после операции командование фронта, наконец, установило более-менее постоянную связь с нами. В ту ночь…

- На четырнадцатое?

- Да, на четырнадцатое марта… В ту ночь на взлётные полосы сели первые 'ушки'.

- Кто, простите?

- У-два.

- Аааа… Ваши 'швейные машинки'…

- Почему 'швейные машинки'? - удивился Тарасов.

- Стрекочут они как наши 'Зингеры'. Очень неприятные штучки, господин подполковник. Честно признаюсь.

- Почему? - опять приподнял брови подполковник.