Десять кругов ада

Жду ответа. Может вы слышали про Воронцовых, которые проживали в соседнем от вас селе. Иван Максимович Воронцов.

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Молодой, красивый и сильный американец был оболванен налысо, с черными островками вчерашней буйной шевелюры, модной у студентов в его родной Неваде.

Кроме того, посланца сытой и демократической страны выдавало в человеке по имени Гриф то, что руки суетливого прапорщика сейчас сдергивали с него, а именно джинсовая рубашка, кожаный жилет, новые джинсы. Даже носки прапорщик снял - собственноручно.

- Разодетый-то, блин... - довольно причмокивал языком прапор. - Все заграничное. А пахучий, попугай прямо... Так! - Он дружелюбно хлопнул Грифа по округлому заду тяжелой ладонью. - Одевай спецуху, фраерок! А это... - кивнул на аккуратно сложенную одежду, - тебе десять лет не понадобится. Если выживешь... Здесь быстро рога-то обломают... - задумчиво добавил он, сосредоточенно щупая жилет. - Кожа? - спросил ревниво владельца.

Тот равнодушно кивнул.

Завтра жилет и джинсы, несмотря на угрозу наказания, перекочуют в гардероб сына прапорщика - Петеньки, которому они будут пока не впору, но Петенька растет быстро, и ему понадобятся они в скором времени более, чем американцу, умудрившемуся попасть в это несладкое место - советскую тюрьму...

Гриф неловко надел явно малую для его могучей фигуры зэковскую робу. Прапорщик оглядел его, довольный.

- Ничего, скоро сидеть будет как влитая. Вон жопу-то наел на свободе, надо скидывать тебе вес, сынок... - Что-то отеческое прямо прозвучало в этой трогательной "заботе" о фигуре свежеиспеченного зэка.

С ботинками - тяжелыми, негнущимися, кирзовыми обрубками - было еще хуже, они не лезли на голую ногу. Прапорщик внимательно следил за действиями Грифа, посоветовал:

- Ничего, вот носки раздобудешь, как по маслу пойдет, враз будешь в них впрыгивать. Валяй! - подтолкнул он распрямившегося наконец американца. Узнает американо, что есть настоящий русский тюрьма! - захохотал вдруг, искренне и по-детски радуясь своей шутке.

Грифу хотелось плюнуть в золотозубый, дурно пахнущий широкий рот человека, который так неожиданно обрел над ним безграничную власть. Но с тоскою понимал он - уже не все позволено. Гриф, Гришка... обрел ты на святой русской земле новую свою миссию - быть несвободным, и теперь каждый твой поступок будет истолкован как поступок взбесившегося раба, и за каждым последует наказание...

- Это, - громко, как глухому, крикнул на ухо прапорщик, показывая на ботинки, - говнодавы называются! Вот. Не понял? Не бельме? - покрутил он головой. - Эх ты, чучмек... Береги одежу! Понял? Казенная форма не на один день дадена, другой не будет. Ступай, мудрила... - Он легонько подтолкнул Грифа в новую жизнь.

И повели его по коридорам, и стали отворяться двери, и еще одни, и еще, и каждая из них была толще и кованее, и с каждой такой дверью все меньше надежд оставалось у растерянного человека на то, что он выйдет скоро из этого места...

ЗОНА. ГРИФ СЛЕЙТЕР

Плохо освещенное помещение с запахом прокисшей капусты было местом, где теперь мне предстояло обедать. Я оглядывал его и все время натыкался на неприветливые взгляды каких-то хмурых типов. Кричали что-то люди, раздающие пищу, гремели ложки, миски. Хотелось зажать уши и исчезнуть, не слышать и не видеть всего этого.

Мир хаоса, в который я попал, пугал меня и отбирал силы, необходимые для жизни; сейчас жить уже расхотелось.

В углу большого стола сидели такие же пришибленные люди, как я. Раздатчик еды дал им пищу в последнюю очередь, посмеиваясь и говоря им что-то обидное. Наверное, тоже новички. Хороша же будет моя доля... Но пока все делают вид, что меня не замечают.

Вот и моя порция. Жалкая похлебка без жиринки. Но надо есть. Гриф, надо есть, дорогой...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Мы слонялись у столовой, ждали построения, покуривали. Случилось так, что я оказался рядом с ним, ненароком. Исподволь следил за растерянным иностранцем - я уже знал, кто он и откуда. Как, впрочем, и все - зэковский телеграф работает без сбоев.

- Ты понимаешь по-русски? - негромко спросил я его на английском, стараясь казаться ненавязчивым.

Он вздрогнул и растерянно оглядел меня: испуг, страх, недоверие - все было в этом затравленном взгляде.

- Да, - кивнул, ответил тоже на английском.

- Тогда слушай, - говорю ему тихо, чтобы рядом не услышали, - зачем кому-то знать, что я владею английским в совершенстве. Еще в шпионы запишут, мало мне уголовных статей... - Сегодня почти наверняка тебя будут "прописывать", - сказал по слогам по-русски. - Это когда тебе придумают какие-нибудь экзамены... может быть, это будет... унизительно. Понимаешь?

Он мрачно кивнул, повторил по-русски:

- Унизительно?

- Я советую тебе не сопротивляться этому, вытерпеть. В драку влезть ты всегда успеешь.

- А что я должен делать? - спросил он нелюбопытно, почти на правильном русском языке.

- Ну, мне трудно объяснить... Смотря что они там тебе придумают... уклонился я. - В общем, это такая словесная игра. И ее надо выдержать. Попробуй. Потом будет легче.