Десять кругов ада

Индюшкин долго думал, да в суп попал… Побежал на вахту сдаваться и был на полпути застрелен в спину своими. Бухгалтера Журавлева снял в толпе снайпер… на него указал Львов как на главного зачинщика… точно в висок. Сычова заколол его же заточкой взбесившийся от свободы пидор Снежинка…

Сучий барак под его предводительством воспрял, наспех делают из простыни белый флаг и гуртом прут к вахте сдаваться… Впереди них мечется ничего не понимающий слепой Клестов с палочкой, выбежавший из горящей больнички… И все… все ложатся в агонии и крови… Простреливают квадратами. И бегут к баракам желающие остаться в живых. Но добегают немногие. Сбив ворота, один за другим, в Зону врываются пять танков, стреляя на ходу, в шмотья разминая гусеницами мертвых и живых, замирают на миг, и разом ударяют пушки по окнам барака, где засела вооруженная отрицаловка. Следом за танками входят, со щитами и в бронежилетах, сотни шестого полка. Они двигаются как страшные инопланетяне и стреляют прицельно, метр за метром очищая Зону от всего, что здесь пока движется… и сами валятся убитыми…

В хаосе и стрельбе, меж тел, расчетливо ползают двое цыганят, перебегают, падают рядом с мертвыми солдатами и потрошат их подсумки… Они собирают автоматные рожки с патронами, как Гавроши… их послал на смерть "барон" Грачев.

ЗОНА. ГАГАРАДЗЕ

Мы назначаем командиром Дупелиса, бывшего офицера Советской Армии. Он раздал автоматы и по два запасных рожка самым надежным ворам. Я прошу его не резать захваченных солдатиков, но он не слушает. Он уверяет нас, что вырвемся из Зоны и уйдем в леса, станем "зелеными братьями", как его отец, а там уж рванем на волю кто куда.

Жестокий человек этот прибалт. Он первый заваливает погонников у вахты, отрезая все пути назад. Но выход заперли танки, заработали пулеметы на вышках, ударили прожектора и… я понял, что нам кранты. Мы нарезали круги по Зоне, пытаясь пробиться через запретку, и уже потеряли четверых… Не-ет, брат Дупелис, это не по мне. Я лихорадочно ищу шанс спасения и нахожу его… Сбиваю очередью активиста из шестого барака, сую под него свой автомат и незаметно заползаю в офицерский туалет, с трудом пролезаю в очко и затаиваюсь по горло в дерьме…

ЗОНА. ДУПЕЛИС

Никто не хочет умирать. Кончаются патроны… и тут нарисовывается цыган Грачев с вещмешком автоматных рожков. Мы радостно кидаемся к нему, а эта черномазая сука торгуется… не верим своим ушам! За каждый рожок — штука из общаковской кассы… Я с наслаждением втыкаю ему в глотку автоматный штык… Раздаю патроны… Но Зона горит, танки ползут меж бараков, поливая из пулеметов выскакивающих из огня зэков. От разрывов снарядов взлетают крыши, вой, рев дизелей. И тут я замечаю, что в одном танке открывается люк и высовывается командир. Я даю короткую очередь, стремительно заскакиваю на броню, выкидываю тело и сую в люк ствол автомата. Где сидит экипаж, я знаю точно. Им нет спасения. Выкинув мертвых за броню, я подгоняю танк вплотную к дверям барака, и четверо зэков с автоматами ныряют ко мне. Люк закрыт. Я сам сел за рычаги и рванул к вахте, давя гусеницами все, что попадалось на пути. Освобожденный из ШИЗО Джигит что-то воинственно поет, на голове чалма из зеленого полотенца, братва ликует… Вот уже ворота… а за ними воля… Ястреб, тоже выпущенный из следственного изолятора, из пулемета валит красноперых… Вот она! Воля…

ЗОНА. ЛЬВОВ

Когда я увидел летящий к воротам танк, смявший цепь солдат шестого полка, я сразу понял, в чем дело. Схватил трубку оставленной мне танкистами рации и заорал:

— Комбат! Захвачен один из твоих танков!

И вдруг смех… Кто-то посылает меня матом с прибалтийским акцентом. Танк уже у ворот, сметает и переворачивает пожарную машину… И я тут понимаю, что комбат сам лоханулся и уже мертв. Вылетев из зоны, танк вдруг остановился в двухстах метрах, и башня стала поворачиваться. Я разговариваю по рации с командирами других танков, и вдруг в моем кабинете раздается грохот… пыль, звон стекол… и мощный взрыв на территории Зоны. Снаряд прошел через окна и не разорвался. Я мигом вылетел из кабинета… Куда бежать? Что делать?! А зэковский танк лупит по штабу, рвутся фугасы… Но я как с ума спятил, я ликую… заскочил в бухгалтерию, выбив ногой дверь, свалил шкаф с документацией и поднес огонек зажигалки к бумагам… Сам поджег многолетний архив… Я рискую жизнью, но еще больше рискую, если комиссия станет рыться в документах… Все горит, но я уже далеко… Лежу как партизан в кустах за Зоной и хохочу в нерв-ном припадке:

— Давай, сволочь… не промажь. По бухгалтерии! По бухгалтерии!

И она горит! Горит! Со всеми документами! Лучшего и не придумать! Все списано!

Вдруг из Зоны громыхнуло орудие, и беглый танк сначала смолк, задымил, а потом со страшным грохотом взорвался на своих снарядах, башня отлетела в сторону…

НЕБО. ВОРОН

Если Вседержителю понадобилось семь дней, чтобы сотворить жизнь, то бесу и одного мгновения хватит, чтобы уничтожить все!

Я сделал в Небе всего десять кругов над Зоной, но этого хватило, чтобы там, внизу, истребить более тысячи живых душ…