Десять кубинских историй. Лучшие рассказы кубинских писателей

Проще всего — узнать, под какой личиной скрывается настоящий Анри де Сад, а не бродить по Парижу, поджигая все возможные укрытия убийцы, рассудила она. Надо лишь внимательно следить за четверкой подозреваемых, и года через два она докопается, кто из них достоин заклания. Чтобы сблизиться с четырьмя Анри де Садами, Роза Келлер вернулась в мир поэзии. Ей было противно браться за старое, но пришлось стряхнуть пыль с талантов трубадура и иногда выступать публично. Через несколько месяцев она уже составила себе скромное имя — естественно, не идущее ни в какое сравнение с именем Розы Келлер — и раз в неделю выступала с чтением своих произведений, доводя публику до колик потоком вздора — плодами своей слепоты к словам, подменявшей слова в зачитываемом тексте полной нелепицей.

Анри де Сад был редкостно хитер. И потому, когда он оказался на одном из этих фонетических светопреставлений Розы Келлер, у него возникло подозрение: вертлявый комик — Рроза Селяви собственной персоной, трансвестит-поэт, который танцевал канкан, тот самый, кто однажды ночью, именно в тот день, когда он, Анри де Сад, расправился с Маргеритой Кост, таинственно исчез. Но это лицо, этот голос, эта манера жестикулировать — ничего общего с Ррозой Селяви. И все же Анри де Сад почуял, что в городе творится что-то странное, и по наитию — озарение в равной мере неожиданное, своевременное и дьявольское — догадался, что есть нечто общее между присутствием Розы Келлер и слухами о серийных убийствах; кроме того, ему показался крайне странным пожар театра — не менее странным, чем сверкающие зеленые льдинки в глазах этого новоявленного поэта, страдавшего паралексией наподобие Ррозы Селяви.

До этой секунды Анри де Сад смеялся над тем, что, сама того не сознавая, читала вслух Роза Келлер; но вдруг он перестал хохотать и, когда поэт зазевался, покинул зал и вернулся домой. Отсутствие одного из четырех предполагаемых Анри де Садов тут же было замечено. Роза Келлер сочла это отступление неопровержимым доказательством вины. Она прервала чтение, извинилась перед аудиторией и поспешила вслед за тем, кто шагал широкими шагами, стараясь оторваться от преследования. В эту ночь не произошло ничего, кроме погони и слежки. Предполагаемый Анри де Сад, осознав, что его положение критическое, крепко закрыл двери и окна и заперся в спальне на все замки. Ближе к полудню, не сумев проникнуть в дом. Роза Келлер вернулась в хижину на болота.

Бывают рощи, где промозглый воздух словно напрашивается на преступление. Розе Келлер понравилась эта мысль, и всю ночь она не могла сомкнуть глаз. Вспоминала, как подозреваемый Анри де Сад углубился в небольшой лес, а затем вошел в дом. Это было отличное убежище для беглеца, дом на отшибе, вроде ее хижины среди болот. Там-то она его и дождется, спрятавшись за стволами деревьев или на ветках с самой пышной листвой, чтобы в точно рассчитанный момент броситься на добычу и расправиться с ней. Недолго думая (если двенадцать часов — это недолго), она отправилась на поиски предполагаемого Анри де Сада.

Ее жертва спала в тени на циновке. Полураздетый, он обмахивался рукой — шевелил ею в воздухе машинально, бессознательно. Он вел себя, как сомнамбула, храпел, как свинья (а храпят ли свиньи?), из его рта на циновку падала слюна, а птицы испражнялись ему в рот и на брюхо. Роза Келлер, проскользнув через сорняки, с ловкостью белки вскарабкалась на дерево, ветки которого простирались над жертвой.

Оказавшись прямо над Анри де Садом — а он ли это был? — она соскочила и села ему на живот. Жертва проснулась, изумилась и, еле дыша, спросила у нее с почти ребяческой наивностью: «Кто ты? Зачем ты это делаешь?» Роза Келлер не собиралась отвечать на эти вопросы. Она поспешила вытащить перочинный нож: «Это ты Анри де Сад?» Но жертва, дрожа и умоляя, только пыталась позвать на помощь и просила: «Не убивай меня!» — «Ты — Анри де Сад?» — снова спросила Роза Келлер и, не дожидаясь ответа, сделала надрез в груди Анри де Сада, если то был он. «Не убивай! Пожалуйста, не убивай меня! Я не Анри де Сад! Анри де Сад прячется в предместьях!» Роза Келлер раздосадованно всадила нож дважды, а затем в третий раз в брюхо Анри де Сада, если то был он. «Пожалуйста, пожалуйста!» — завопил он, точно дурачок, засучил ногами, попытался защищаться, заплакал, беспомощно завыл, пока его не утихомирил обморок (или смерть).

Шли месяцы. Роза Келлер поняла, что больше не может метаться из города в предместья, из предместий — в город, из города — на остров. Если, сцапав жертву в Париже, она и спрашивала о местопребывании Анри де Сада, ей отвечали, что он в какой-нибудь деревне в Бретани; если жертва была из деревни, то уверяла, что Анри де Сад скрывается в Париже. Роза Келлер чуть ли не плакала и даже вздумала забросить охоту на де Сада и всецело посвятить себя поэзии. Только тот факт, что она сократила число подозреваемых с четырех до трех, воодушевлял ее на продолжение жуткой затеи.