Десять кубинских историй. Лучшие рассказы кубинских писателей

В городе ее считали умершей, и Роза Келлер сознавала: из мира живых она вычеркнута. Ее даже воодушевляло, что она всеми забыта, так как под покровом отсутствия, не фигурируя в людских планах, могла действовать с завидной свободой. За время выздоровления она взвесила преимущества и неудобства своего нового существования, и, хотя мысль о подлости окружающего мира и необходимости мести не изменилась ни на йоту, она все же заключила, что ее трагедия — при всей своей огорчительности — таит в себе грандиозные перспективы небывалой ширины, которые она и собиралась воплотить в жизнь. Разумеется, она тосковала по своим присыпкам из талька, по вечерам с «Мэйбеллин» и блестками и, даже бородатая, косматая и запаршивевшая, вздыхала по муаровым платьям и по имплантам, на которые пришлось раскошелиться для превращения из «него» в «нее», плакала по парикам и туфлям на шпильке, которые, должно быть, пылятся в шкафу где-то в костюмерной театра, где она, Роза Келлер, была подлинной дивой труппы. В то утро, когда она почувствовала, что совершенно оправилась после ударов и укусов, выйдя из зарослей и увидев отражение своего лица в водах болота, она просияла, удостоверившись, что не так уж изуродована, как ей показалось на следующий день после нападения. И поняла: если всего на несколько сантиметров подрезать ее дикарскую шевелюру, ее безумную гриву, она не вернет себе прежний облик, но, что уже немало, совершит чудо: из исчадия мрака сделается человеком, родится заново. Верно, что с десяти шагов всякий, даже не любопытный, заметит, как обожжено и искусано ее лицо, ее морда ящера, но измельченный гипс, искусная штукатурка и лепнина, аккуратно покрытые слоем латекса, сотрут следы ее ужасного прошлого.

Радость, переполнявшая Розу Келлер в утро, когда она подошла к водяному зеркалу, объяснялась не только открытием, что штукатурка воскресит Нарцисса, но и тем фактом, что незадолго до этого ликующего пробуждения, прошлым вечером, ее уши уловили разговор неких ночных гуляк. Различив неподалеку шаги, Роза Келлер принялась было издавать проверенные отпугивающие сигналы, но интуиция подсказала ей унять свист и вслушаться. Гуляки спорили о смерти какой-то Маргериты Кост. Препирались, кто виноват, кто невиновен. Швырялись обвинениями и перечисляли гипотезы о местопребывании убийцы, некоего Анри де Сада, который, обвиненный в чудовищном сексуальном преступлении, скрылся, но прежде столкнул свою обвинительницу, Маргериту Кост, в канализационный люк. Возможно ли такое совпадение? Кого они подразумевали под Маргеритой Кост? Неужто Анри де Сад — серийный убийца? Или, обознавшись на темной площади, Анри де Сад напал не на ту жертву и вместо Маргериты Кост толкнул в клоаку первую встречную — то есть Розу Келлер? Откуда этим двоим бродягам знать, что убита действительно Маргерита Кост, а не Роза Келлер? Были ли сделаны официальные заключения? Розу Келлер мало заботили ответы на все эти (и многие другие) вопросы, и все же подслушанный по счастливому случаю диалог полуночников пролил свет на неясный объект ее мести: Анри де Сада.

Роза Келлер покинула убежище и вернулась в город, благоразумно никому не открывая своего подлинного имени. Так началась ее охота. Ей стало известно, что Анри де Сад спрятался в лабиринте канализационных ходов, и авантюрная попытка выследить его в этих закоулках поставит ее в положение воинов, которые пробовали изловить Минотавра. На своей войне она применит хитрость против силы, но кровь все равно прольет. Алый поток — поклялась она себе — затопит город, разольется по всей стране, сделает красный национальным цветом, но, прежде чем окрашивать трупы в пурпур, следовало разработать беспроигрышный план, гарантирующий ей полную безнаказанность.