Десятый самозванец

— А король что скажет? — робко поинтересовался Тимофей, размышляя — что бы случилось на Руси с воеводой, который осмелился бы сам чинить суд и расправу, не сносясь с Разбойным приказом или с самим государем.

— А кто ж его спросит-то? — отмахнулся Юзеф. — Какое дело пану Мехловскому до короля? Разбойников поймали в латифундии пана — в его владениях. Стало быть, судить будет сам пан. Вот ежели бы поймали их в королевских владениях да повесили бы своей властью, так король бы мог высказать недовольство. А так…

— А ежели король пана Станислава за самоуправство на суд призовет? — продолжал недоумевать Тимофей, в голове которого не укладывалось — как так могло сложиться, что вотчинник имеет право на свой суд.

— Ну так надо, чтобы пан Мехловский захотел на королевский суд прийти, — засмеялся Юзеф. — Не захочет, так кто же его заставит? Вон пан Стигнецкий, тот себе из королевских повесток платье сшил…

Шляхтич ушел, а Акундинов, вскочив в седло, последовал за остальными.

До замка карательный отряд (а как еще сказать?), отягощенный пленными и добычей, добрался только к вечеру. Пан Мехловский, распорядившись отправить пленных в темницу («Завтра разбираться будем!»), пригласил всех участников охоты на пир.

Тимофей, который за весь день ничего не ел, не считая чашки шоколада, с жадностью налегал на все, до чего могла дотянуться его рука. Но пил он теперь не в пример меньше, чем в первый день, потому что уже оценил коварство вина. Пьешь его, как водичку, не пьянеешь, а потом — бац, будто жеребец копытом двинул!

Сегодня, как объяснил Юзеф, было валашское, а не французское. Чем одно отличается от другого, Тимоха так и не понял.

Сидя рядом с Юзефом, чей ранг при дворе пана Мехловского определялся как «маршалок» (дворецкий, что ли?), Акундинов вспомнил, что с самого утра не видел Костки. Обычно в каком бы состоянии его друг ни находился, он хоть раз в день да показывался на глаза.

— Пан, а вы не видели моего друга?

— Пана Конюшевского? — спросил Юзеф, переиначивая фамилию на польский лад, от чего она приобрела несколько иное значение.[48] — Так ваш секретарь вместе с паном Забельским всю ночь и весь день вина дегустировали. К вечеру только закончили.

— Дегустировали? — с недоумением спросил Тимофей, услышав новое слово.

— Пробовали, — объяснил Юзеф. — Пан Забельский, главный кравчий, равно как и ваш друг, во Франции бывал. Так что ушли они в винный подвал пробовать, настоящие ли вина ясновельможному пану купцы поставляют.

— Мать твою! — схватился Тимоха за голову. — Так ведь он, Конюшевский, зараза пьяная, оттуда до смерти не выйдет. Или пока все вино у пана Мехловского не выжрет.

— Не волнуйтесь, пан Иоанн, — успокоил шляхтич. — Вина у пана Мехловского много. Каждый день новые бочки привозят — и из Франции, и из Испании. Даже из Китая какую-то бочку привезли. Хотя, — с сомнением пошевелил усами пан, — не слышал, чтобы в Китае были приличные вина. Ну а умрет, — возвел Юзеф очи к небу, — судьба такая…

После умеренного количества тостов и возлияний Тимофей решил идти спать. В комнате обнаружилась и комнатная девка, приставленная в услужение, — Витуся, кажись. Сегодня она почему-то разделась совсем, а не так, как обычно, — до пупа… Тимоха едва не зарычал, взявшись за большие красивые груди, украшенные вишенками сосков. Девка же сама принялась раздевать мужика, отчего он, не привыкший к такому обхождению, едва не умер от желания… Когда Тимофей был близок к самому пику наслаждения, Витуся вдруг резко остановилась и, приблизившись губами к уху, прошептала:

— Пан москаль, спасите Гадею!

От неожиданности Тимоха чуть не потерял дар речи. Такого перехода от удовольствия к просьбе он не ожидал.

— К-какую Гадею? — пробормотал парень, еще не очень-то хорошо понимая, чего от него хотят.

— Спаси его, — зашептала девка. — Спасешь? — требовательно спросила она.

— Ну давай хоть закончим вначале, а потом и поговорим, — восстанавливая дыхание, пробормотал Тимофей. — Ну нельзя же так — с ходу да в лоб!

— Спаси, — продолжала стенать Витуся.

Витуся, обмякнув, глядела в потолок. Потом, мешая польские и русские слова, принялась рассказывать: