Десятый сосед

Я только решаюсь двинуться чуть вниз, накрыть ладонью его член под плотной тканью, а он накрывает руками мою грудь… И вновь мы синхронно замираем, задерживая дыхание, а потом медленно выдыхаем – и в этот момент стрела срывается с тетивы, вагонетка несется вниз, гром раскалывает небо, и мышцы выстреливают, разжимаясь и сокращаясь судорогами.

Больше никакого осторожного изучения – футболка летит на пол, губы сливаются в поцелуе, языки сплетаются жарко и неумолимо. Я тяну резинку вниз и обхватываю ладонью твердый, словно железный, ствол под шелком. Яр стягивает единственное, что осталось на мне – тонкое кружевное белье, – чертыхается, накрывает ладонью горячий холмик, раздвигает пальцами, другой рукой поддерживает за спину, я закидываю ногу ему на бедро, поворачиваясь так, чтобы ему было удобнее, он прикусывает кожу на моей шее, я откидываю голову назад, и в висках бьется пульс, в кончиках пальцев бьется пульс…

И сопротивление бесполезно.

Он подхватывает меня на руки, я обнимаю руками его шею, трусь о горячий член, упирающийся мне между ног, целуюсь до головокружения – его головокружения тоже, потому что Яр пошатывается, чуть не впечатывая меня в косяк двери, но все же находит вход в спальню. Там закрыты шторы и темно, а я хочу его видеть, и мы тянемся к выключателю одновременно, накрываем его ладонями вместе, сплетаем пальцы.

Он роняет меня на постель, я вдыхаю запах нового свежего белья. Я помню, что мы сделали со старым! Хрустящая чистота укутывает меня, я нежусь в мягкости одеяла, пока Яр стаскивает с меня мое чертово кружево. И я раздвигаю ноги, и его взгляд устремляется между ними, пока он пытается стащить белье и с себя. Он падает ко мне, в мои объятия, и мы сплетаемся так яростно и тесно, что кажется – не нужно даже никаких проникновений, мы и так просочились друг другу под кожу.

Но язык вновь находит мой язык, врывается в рот, колено раздвигает мои ноги, он нависает надо мной… И мы замираем, считая секунды – последние секунды до неизбежного! – пробуя на вкус иллюзию выбора, которого нет.

– Ева… – выдыхает он, и это значит: «Ведь никогда ничего уже не будет прежним. Ты готова к тому, что мир вывернется наизнанку, это будет новый мир, совсем другой? Может, лучше, может, хуже, но мы войдем туда вдвоем рука об руку?»

– Яррррр… – мурчу я в его губы, соглашаясь на все, соглашаясь и с этим новым миром, и с его последствиями, с тем, что вместе. Это тоже означает «Да», и в нем тоже два звука, но они намного приятнее перекатываются по языку.

И когда через три… две… одну секунду он заполняет меня целиком собой, шелковый и твердый, горячий и нежный, подходящий до самого последнего кубического миллиметра, так что между нами не остается ни малейшего зазора, и каждое движение сразу взрывает все органы чувств, я закрываю глаза. Всего на несколько секунд.

Я хочу его видеть, его улыбку, его безумный взгляд, в котором пылает что-то нездешнее, все выражения его лица, когда входит в меня и когда покидает, я хочу читать его мысли и трогать его губы.

Но эти секунды мне нужны для того, чтобы перед внутренним взором появилась пылающая адским огнем цифра 10.

Я пропала.

Мне конец.

И уже ничего не исправить.

Яр чувствует это, и, когда я открываю глаза, меня встречает его встревоженный взгляд.

– Будь со мной, – говорит он так, словно все знает. – Забудь обо всем, будь со мной.

Я слушаюсь его. Разве можно не послушаться человека с шелковым голосом, шелковым членом и такой интуицией, что я не успеваю даже захотеть чего-нибудь: быстрее, глубже, замереть, перевернуться, поцелуй тут, погладить здесь, ярости, нежности, страсти, жестокости, укусов, влажных дорожек горячим языком, дыхания, сладкого и острого, тихих слов на ухо, громких приказов сквозь зубы, низких стонов, подчинения, доминирования, трахаться, как кролики, рыча и впиваясь друг в друга – он делает все это за секунду до того, как желание появляется.

Он не угадывает, не играет, не проявляет каких-то особенных умений и навыков, просто наши желания совпадают настолько четко, что я пугаюсь до одури – мне не хватает воздуха, голова кружится, и я лечу в черную пустоту, и последний шанс уцепиться был еще полчаса назад, час назад, два часа назад, и от страха, оказывается, только острее удовольствие.

Яр встряхивает меня, оставляет след зубов на плече, а я – следы ногтей у него на спине. Мы падаем с небес на влажные простыни и бесконечно смотрим друг другу в глаза, продолжая мысленно то, что уже не в состоянии сделать в реальности. Его пальцы гладят мое лицо, задерживаясь на губах, я улыбаюсь и ловлю их, посасываю, и в его глазах вспыхивает пламя. Там, где только что прошелся лесной пожар и вроде бы нечему гореть… Мы снова набрасываемся друг на друга, пока кожа не начинает пылать, мышцы ныть, сердца заходиться в очередном приступе тахикардии и грозиться замереть навсегда.