Детектив с Лысой Горы

– Господин Козырев, я вынужден настаивать, чтобы вы проехали с нами: таков приказ, который я намерен непременно выполнить. – Всегда полезно намекнуть на кого-то невидимого и здесь не присутствующего – обычно воображение работает лучше в сторону самоустрашения. Почти вся работа спецслужб построена на этом нехитром приеме.

– Я могу переодеться? – Козырев критически глянул в зеркало на свой идеально сидящий костюм – и слегка поправил манжеты. Если бы альпийские снега их увидели – растаяли бы от зависти… Конечно, теоретически я мог бы дать столь блестящему джентльмену переодеться, если бы не проблема скорости. В нашем деле промедление смерти подобно.

Козыреву было отказано.

Экипаж я взял у Алехина: две стрелы на фоне короны, изображенные на дверцах, убедительно свидетельствовали, кто мы, и значительно увеличивали скорость передвижения по городу. Мы бы добрались еще быстрее, если бы по Прорезной можно было ехать, но увы, – лишь люди способны ежедневно рисковать своим здоровьем, осиливая девяностоградусный наклон улицы под названием Прорезная. С другой стороны, к моменту входа в наше скромное жилище белоснежные манжеты Козырева перестали быть таковыми. Не знаю почему, но мне это доставило удовольствие. Если бы мне удалось уговорить господина Безупречность еще пару часов погулять по городу, быть может, я перестал бы смотреться на его фоне чучелом, сбежавшим с давно заброшенного огорода…

По случаю визита нашего дорогого гостя и по доброй воле хозяйки моего дома Алисы столовая была превращена в анатомичку. Частично обнаженное тело девушки весьма живописно расположилось на роскошном дубовом столе. Мне стоило труда задрапировать тело девушки таким образом, чтобы открытым осталось то, что обычно скрыто, а закрытым оказалось то, что, как правило, выставляется напоказ.

Ганс занял место у дверей, Данила держался слегка впереди Козырева, я справа.

– Господин Козырев, вы обвиняетесь в убийстве Аллы Сениной. Узнаете ли вы ее? – Обвинение в убийстве – это серьезно и обычно бьет без промаха.

– Вы же говорили, что я нужен для опознания! Лейтенант, неужели я похож на человека, который способен на убийство?!

Мой опыт подсказывает, что убийцы вообще редко похожи на убийц. Если бы всё было так просто, их бы отдавали палачу прямо после родов…

– Господин Козырев, сосредоточьтесь! Вы узнаете Аллу Сенину? Об убийстве мы с вами поговорим позже…

– Я не убивал, лейтенант! Вы вообще понимаете, с кем имеете дело?! Я ухожу…

Данила вытащил меч. Всё, Козырев снова был годен к сотрудничеству.

– Пожалуйста, присмотритесь, это действительно важно!

Козырев был готов приступить к опознанию. И сотрудничать – во всяком случае до тех пор, пока Данила не спрячет свой меч в ножны. Он сделал шаг к столу, потом другой, прищурил глаза… Вот что-то его заставило расслабиться – или мне только показалось? Нет, сначала робкая, а затем великолепная – притом ехиднейшая – светская улыбка преобразила его лицо; он обернулся к нам, а затем, вероятно, решив обставить свой триумф наиболее эффектным способом, решительно шагнул к столу. Еще один его шаг в том же направлении не входил в мои планы, и Данила знал об этом. Козыреву пришлось остановиться в метре от стола. Теперь к дивному коктейлю из злорадства и облегчения добавился острейший ингредиент – гнев дворянина:

– Это не Алла Сенина! – Опять, опять он был великолепен. Более того, он был прав: это тело я сегодня утром привез из городского морга. С Аллой Сениной оно имело лишь одну общую черту – тело было женское. Впрочем, дадим ему поглубже забраться в мои силки:

– В самом деле? Почему вы так решили?

– Видите ли, лейтенант, у Аллы совершенно иное сложение, а кроме того, это родимое пятно… – О нет, Козырев не показал пальцем, его манеры оставались превосходными, а родимое пятно действительно было великолепным, оно было главной причиной, по которой я взял именно это тело. Козырев брезгливо сморщил нос и продолжил: – У Аллы не было… и нет родимых пятен, ни одного, нигде, у нее совершенно идеальная кожа! – Кажется, эта идеальная кожа вызвала у господина Козырева приступ гордости за свой выбор. Что ж у него еще будет время проклясть себя за эти секунды.

– Господин Козырев, вы абсолютно правы!

Я кивнул Гансу, тот в ответ кивнул мне и широко открыл дверь. Это, конечно, не дело Костяного отделения, но с Алехиным мне было легче договориться. Алехин, Рыжий и Марат торжественно вошли в столовую. Всё еще ничего не понимающий Козырев удивленно таращился на вошедших. Вслед за гвардейцами в столовую пожаловали Адам с Полиной и, конечно же, Алиса – не удержалась!

– Господа гвардейцы, вы слышали слова дворянина Козырева?

Ответом мне послужило уважительное молчание.