Дети ада

Парни решительно зашагали под окнами дома наперерез Тухлому. Слышно было, как под их ногами шуршала прошлогодняя жухлая трава, один из них поддал ногой консервную банку — она звякнула и скрылась в кустах. Иван ожидал, что Болтунов бросится в подъезд, но у него оказалась замедленная реакция: он остановился перед дверями и вытаращился на приближающихся парней. О чем они говорили Иван не слышал, но тут Тухлый удивил его: он первый шагнул к Нильскому и довольно ловко одним ударом свалил того на землю. Рассчитав точно в подбородок. Иван вспомнил, Бобровников рассказывал, как мелкий бес хвалился, что знакомый кэгэбист научил его нескольким эффективным приемам. Если прием и сработал безотказно при молниеносной стычке со Станиславом Нильским, то второй парень оказался крепким орешком, он перехватил руку Болтунова, вывернул ее, затем нанес короткий мощный удар в челюсть. С белобрысой головы Тухлого слетела рябая кепочка, а сам он очутился рядом с поднимающимся Нильским. Приятель Станислава дал Болтунову подняться — благородный жест, ведь он мог того ногами измочалить! — и снова нанес несколько ощутимых ударов. Тухлый снова оказался на земле, тут подскочил к нему разъяренный Нильский и стал пинать ногами под бока. Это не понравилось Рогожину, выйдя из-под арки, он направился к дерущимся. Не слишком спеша. Когда он подошел, напарник Станислава уже успел навесить фонари на оба глаза Болтунову и, по-видимому, сломать руку, из которой выпал на тропинку оранжевый газовый баллончик, тот не успел им воспользоваться. Завопив на весь двор, Болтунов, ползая на карачках по асфальту, прижимал к груди правую руку. Золотушное лицо его распухло, под глазами уже наливались густой синью синяки, губы разбиты, из носа текла кровь, пачкая его щегольскую куртку и джинсы. Взъерошенный Нильский продолжал его пинать ногами, приятель стоял чуть в стороне и чиркал зажигалкой, прикуривая. Он, очевидно, считал свою работу законченной.

— Ногами-то не стоит бить, Станислав, — оторвал его от поверженного противника Иван.

— А тебе чего тут надо? — огрызнулся тот. Большие глаза его гневно блестели, губы презрительно кривились.

— Говорю, ногами некрасиво драться, — спокойно сказал Иван. — Я думаю, ему уже достаточно.

— Кто ты такой? — смотрел на него Нильский.

— Твое имя знает, — негромко заметил крепыш с сигаретой.

— Где-то я его рожу видел... — проговорил Станислав, но бить беса перестал.

Тухлый, воя как побитый пес, ползал у его ног, суча от боли короткими ножками. Опытным глазом Иван определил, что рука и впрямь сломана, она была неестественно вывернута, короткие пальцы побагровели и распухли.

Боксер или самбист, выпуская сигаретный дым, вертел в пальцах пестрый цилиндр с красной кнопкой.

— Газ-то нервно-паралитический, — сказал он, пряча баллончик в карман. — Такой укладывает любого наповал минимум на полчаса, а случается, убивает.

На Рогожина он смотрел вполне миролюбиво, наверное, сообразил, что тот не относится к защитникам мелкого беса. Нильский тоже немного остыл, он внимательно посмотрел на Ивана, удивленно сдвинул густые черные брови:

— A-а, это вы... — он повернул голову к крепышу. — Это он меня предупредил, когда этот ублюдок пытался поджечь мой «Мерседес». Я вас не успел поблагодарить... — предварительно сняв перчатку, он протянул руку. Иван пожал. Взглянув на корчившегося на земле Болтунова, сказал:

— Надо бы «скорую» вызвать. У него рука сломана.

— По мне пусть он подохнет! — зло вырвалось у Нильского. — Разве это человек? Он мне все четыре колеса порезал... — он нагнулся над Тухлым. — Послушай ты, мразь, тридцать тысяч мне выложишь за испорченные фирменные покрышки. Деньги через три дня, понял?

— Все-таки достал вас? — удивился Иван. Про это он не знал.

— А если еще хоть раз к Соне подойдешь... — сверлил его гневными глазами Станислав. — Обе ноги переломаем!

— Он теперь будет смирным, — улыбнулся крепыш.

— Нет у меня денег — все отдал за ремонт машины, — вдруг вполне внятно и спокойно произнес Болтунов. Он даже поднялся на корточки и прислонился спиной к фундаменту.

— Это твои проблемы, — жестко сказал Станислав. — Иначе со своей «девяткой» распрощаешься. Твоими же методами будем действовать: сожгу или «Камазом» раздавлю как яйцо на улице.

— Через месяц наскребу, — помолчав, ответил Тухлый. Он пощупал прижатую к груди руку. — Если в больницу не загремлю...

В этот момент над ними распахнулась створка окна и сверху прямо на Болтунова просыпалось содержимое помойного ведра, а возмущенный голос произнес:

— Эй вы, хулиганье, убирайтесь отсюда, не то кипятком ошпарю!

Матерясь и отплевываясь, тот поднялся на ноги, и, поддерживая на весу руку, заковылял к парадной. На присутствующих он не смотрел. К плечу пристала длинная картофельная шелуха, а в рыжеватых волосах застряли белые рыбьи кости. Уже от двери он вернулся, подобрал кепочку и, одарив всех злобным взглядом, выдавил сквозь разбитые губы:

— Вам это тоже даром не пройдет!