Дети Антарктиды. Лед и волны

Возможно, после увиденного Матвеем на палубе этой ночью сержант снова принял бы решение заковать капитана, а затем еще и засунуть в рот кляп, чтобы рот исландца не издавал эти мерзкие и жуткие звуки.

Вдруг в свете луны в руках Лейгура сверкнуло лезвие. Матвей и глазом не успел моргнуть, как безумец полоснул свою ладонь и, медленно подойдя к фальшборту, при этом продолжая говорить на этом странном языке, вытянул порезанную ладонь над водой. Минуту спустя сделал шаг назад и распластался на палубе, неотрывно наблюдая за звездами. Бледный свет освещал его татуированное тело, могучую грудь и растрепанную бороду; глаза дьявольски сверкали в лунном свечении.

Еще несколько минут Матвей продолжал шпионить за ним в ожидании очередной причуды, но, так и не дождавшись, вернулся обратно в кубрик, всю оставшуюся ночь пытаясь понять, свидетелем чего именно он был.

Когда в иллюминатор ворвался солнечный свет, все мысли о Лейгуре растаяли, сменившись одной-единственной: они приближаются к субэкваториальному поясу.

От одной только мысли об этом стало не только страшно, но и невыносимо жарко.

Затем собиратель вдруг заметил, как все в кубрике уже давно не спали: они лежали и молча смотрели в потолок в ожидании предстоящего испытания.

Всю необходимую провизию перенесли из вездехода в кубрик еще прошлым вечером. На всякий случай оттуда же вытащили и все взрывчатое — самодельные гранаты, РПГ и снаряды для него — и перетащили на склад, накрыв защитным брезентом.

Для всех стало неожиданным открытием, когда Лейгур при всех включил кондиционирование в кубрике, покопавшись в проводах и контрольной панели на стене. Он просто открыл крышку панели, переключил пару тумблеров и подключил заземление с помощью отвертки. Вскоре система вентиляции заработала, и прохладный воздух начал заполнять прежде жаркое и душное помещение.

По всей видимости, заранее предугадав недовольные возгласы своих пассажиров, капитан сообщил, что система кондиционирования жрет много ваттов, и он всегда отключает ее в целях экономии. Но поскольку им предстоит провести вместе в одном помещении ни много ни мало трое суток, поток свежего и холодного воздуха был жизненно необходим.

Утром восьмого февраля, когда вся команда собралась на мостике после съеденного завтрака, Лейгур, прежде сверившийся с навигационной панелью, сообщил:

— Пересекли пятнадцатую параллель. — Он коснулся пальцем сенсорного экрана и убрал руки от штурвала, который теперь стал самостоятельно делать небольшие обороты, следуя назначенному курсу.

— Значит, пора? — спросил Йован, не выдержав гробовой тишины, возникшей после слов капитана.

— Да. Ступайте в кубрик. Я должен еще раз перепроверить все показатели, а затем присоединюсь к вам.

Все молча стали отступать к выходу.

— Надя, Ясир, проследите за ним, — велел сержант подчиненным, указывая на исландца, лишний раз демонстрируя свое недоверие к нему. — Я еще раз посмотрю, не забыли ли мы что-либо в вездеходе.

— Да, сержант, — ответила Надя.

В кубрике их поджидал Вадим Георгиевич. Старик последние сутки только и жаловался, как ему страшно надоело лежать на пятой точке и без конца наблюдать за ржавым пятном на потолке, успевшим обрести очертания всех известных ему зверей.

— Ну, что там? — он задал вопрос с нетерпением.

— Входим в субэкваториальный пояс, — сказал Матвей и сел на койку.

После недолгого молчания Вадим Георгиевич произнес:

— Значит, началось?

Собиратель кивнул.

Арина сидела в своей угловой койке и укладывала патроны в магазин выделенной ей винтовки. Рядом с ней на тумбочке лежал созданный ей метеодатчик, с которым она молча и усердно возилась эти два дня, ее ваттбраслет, а также парочка взявшихся невесть откуда книг.

Собиратель подошел к ней, сел рядом на край койки и, заметив знакомую ему книгу на тумбе, решил использовать это в качестве предлога для начала беседы:

— Достоевский, «Преступление и наказание»? — Он присвистнул. — Где ты это достала? — Он взял книгу в мягкой обложке и полистал ее пожелтевшие и помятые страницы, с удивлением обнаружив, что та были издана почти сто лет назад, в 2015-м году.

— На складе, — ответила она с ноткой безразличия, — я там много чего интересного нахожу.

— Вот как? Думаешь, Лейгур не возражает, что ты лазаешь по его складу?

— Он не возражает. Более того, он позволил мне брать оттуда все, что мне заблагорассудится. Аккуратнее! Чуть закладку не выронил.

Матвей заметил, что из книжного блока показался выцветший от времени фантик от шоколадного батончика «Сникерс», служивший закладкой.

— Не возражает? Когда это ты с ним общалась?

— В тот день, когда мы наткнулись на этот корабль. Вы еще с Йованом ввалились в эту минуту на мостик как бешеные.

— Ясно, — выдохнул Матвей и осторожно вернул книгу на тумбочку. — Книга трудная, не думаю, что ты ее поймешь.

— Я все понимаю. Как видишь, одну треть уже прочитала. — Она с упреком посмотрела на него единственным глазом, поскольку второй был скрыт повязкой. — Уж если метеодатчик смогла смастерить, то и книги наших предков пойму.