Дети Антарктиды. Лёд и волны

Матвей нарочито отвернулся от старосты, молча давая понять о нежелании вновь обсуждать его на такую важную роль. Накомандовался он уже на всю жизнь вперед, хватило.

Благо, Олег Викторович уловил его настроение и продолжать не стал.

– М-да, – только и промолвил он, – что ж делать то?

Хотел бы Матвей знать ответ на этот вопрос.

Вдруг за спиной у них раздался голос:

– Мразь такая!

Матвей заметил, как Алексей Свиридов, один из местных портных, тащил за шкирку Никиту, молодого парнишку, помогающего Арине и остальным механикам в гараже. Рука почти двухметрового мужика стальной хваткой вцепилась в шкирку юноши, волоча его как мешок.

– Что случилось? – на правах старосты вопросительно заявил Олег Викторович и вышел вперед.

– Вот этот вот сученыш, пока мы тут пожар тушили, моего товара с прилавка спёр! – задыхаясь от злобы, объявил не столько Олегу Викторовичу, сколько всей собравшейся толпе. – Воспользовался переполохом, гнида! Ну я тебе устрою… – Он бросил на землю обвиняемого и ударил ногой ему в ребра.

Тут уже и у остальных восточников глаза загорелись, и они стали стягиваться к обвиняемому с явным желанием ему наподдать.

– Так, так, отставить самосуд! Замолкли все! – закричал Олег Викторович и обратился к Алексею: – Откуда ты знаешь, что он украл?

– Я видела! – вышла из толпы Клава, повариха. – Мы в доме остались с дочерью, к пожару не побежали. Я в окно глядь – а он таскает все и в мешок.

Тут свое слово вставил и Алексей:

– Мне Клава сказала, и я по ее наводке наведался в гости к этому гаду. И что я вижу!? Мешок этот у него под койкой лежит, нагло присвоенный.

В качестве доказательства он бросил на землю кожаный мешок, наполненный доверху шкурами, книгами и прочим.

– Это правда? – обратился староста к съежившемуся на холодной земле Никите.

Парень тихо всхлипнул, засопел, а потом согласно кивнул.

– О! Видали? Видали?! Ну сученыш…

– Угомонись, Валерьевич, или я тебе сейчас сам наваляю! Разошелся, ишь чего!

Алексей с недовольством отступил, смачно плюнув напоследок, как бы выражая свой протест.

– Зачем украл? – строго спросил Олег Викторович и присел на корточки возле парня. – Лучше признайся, хуже будет.

– Да чего хуже? Виновен! У нас с ворьем и подобными ему вредителями один разговор – на мороз! До смерти.

– Жрать я хочу, ясно вам?! – перекричал Никита двух едва не сцепившихся мужиков. – Думал поехать на Прогресс и все это обменять на еду, а, может, и на место свободное, лишь бы из этой дыры подальше! А после такого так и вдвойне хочу!

– Ах ты ж, гнида, – сквозь зубы процедил Алексей. – К этим мерзавцам на поклон собрался? Забыл, что с тобой и твоими предками тамошние сотворили, согнав тебя сюда?

– Да мы все равно здесь все сдохнем! – На этот раз юноша расхрабрился и даже на ноги поднялся. – Теперь уж точно! Я-то видел в гараже, сколько еды удалось спасти – и на месяц всем не хватит.

На этот раз выступил Олег Викторович и отвесил мальчишке звонкую пощечину. И, наверное, только один Матвей понял, что сделал это он скорее не из желания утихомирить только нарастающую истерику парня, а из-за упоминания станции Прогресс, с жителями которого у него были личные счеты.

Впрочем, не только для одного Олега Викторовича от обитателей Прогресса зубы скрежетали от злости. Почти все восточники, жившие здесь с самого начала, питали к ним злобу.

И причины на то были.

Тридцать три года назад к берегу залива Прюдс причалил гигантский контейнеровоз с полутора тысячью выживших, сумевших спастись от мерзляков. Станция Прогресс, расположенная неподалеку, была третьей по счету из четырех убежищ, следуя после станций Новолазаревская и Молодежная. После неё оставалась лишь станция Мирный – конечная остановка в эвакуации тех, кому повезло оказаться на борту.

В то нелегкое время Матвею и его отцу повезло быть среди тех счастливчиков, которых высадили на станции Прогресс вместе с остальными пятью сотнями человек. Счасливчиками лишь потому, что станция являлась не только научной, но и одной из самых крупных российских туристических баз в Антарктиде. Там стояли удобные жилые модули, высокотехнологичные ветряки, не издающие вредного инфразвука, гигантские солнечные панели, обеспечивающие почти бесконечным потоком электричества, ангар с десятками рабочих вездеходов и даже церковь.

Вторая половина станции, гораздо скромнее по оснащению, представляла собой научный центр, основанный еще во времена СССР. Там располагались метеорологическая станция, лаборатории и склады. Проживающим там в период Вторжения полярникам повезло не стать свидетелями тех ужасов, происходивших за пределами шестого континента.

С этого дня начались долгие и суровые в истории человечества десять лет, известные как годы Адаптации.