Дети апокалипсиса

Пауза затягивается. Нервы все туже наматываются на кулак, оружие начинает подрагивать в руках. Я отчетливо чувствую, в какую точку указывает черный провал направленного на меня ствола. Ни одна проповедь не даст тебе столько истовой веры, как десяток секунд под прицелом потенциального убийцы.

Действие снимает с паузы Зураб. Невероятным прыжком, без помощи рук, он одним движением запрыгивает на барную стойку. Рот перекошен в яростном крике, кровавая пена летит хлопьями, как от загнанной лошади.

– Сдохни, Вася!!!

Бросаю тело в перекат. Среагировав на движение, стреляет Алик.

Слепо луплю в ответ.

По лицу хлещет керамическая крошка разбиваемых попаданиями плит. Качусь, молюсь, отсчитываю оставшиеся в магазине патроны. Три… два… последний!

Дивизионной гаубицей дважды рявкает обрез. Оглушая, ослепляя, дергая за штанину раскаленными иглами.

– Бой! Кровь! Бой! – в голове дикий шаманский ритм. Словно запертый внутри моего черепа зверь вцепился в прутья клетки и сотрясает ее могучими лапами.

– Граната! – давший петуха голос Ильи сопровождает влетевший в ресторанчик предмет.

Запал дымит натурально, и я вновь ухожу в перекат. Опять занимаюсь математикой для боевых первоклашек – отсчитываю секунды горения замедлителя.

Четыре, три, два, один…

С грохотом врезаюсь в стол. Ревя от боли и натуги – опрокидываю его на бок, сжимаюсь младенцем за круглой столешницей. Осколки, пощадите мои ноги!

– Граната! – уже не так уверенно вновь вопит Илья.

Второй пакет влетает в помещение, на этот раз более точно – прямиком к барстойке, на которой нервно пляшет перезаряжающий обрез Зураб.

Загнанно скалюсь, сбрасывая отстрелянный магазин и нащупывая на поясе запасной. Эх, Илюха, блефовать ведь тоже надо уметь! Не мог реально нахимичить какой-то взрывпакет? Времени же было – вагон!

Бум!!!

Бахнуло так, что мир мгновенно окутался звенящей тишиной. Звук словно выключили. Спиной почувствовал, как вздрогнула столешница, принявшая на себя густое облако осколков. Ногу в крепком ботинке подбило кувалдой – в резиновой подошве образовалась глубокая вмятина с рваными краями.

Сквозь вату в ушах пробился истеричный крик:

– Сука!!! Я твою маму драл!!!

Вбиваю магазин в рукоять пистолета. Высунув оружие из укрытия, дважды стреляю. Вслепую, подавляя противника и повышая градус паники.

Спешно отдергиваю руку – внутренний таймер вопит тревожным аллертом.

Вовремя!

Бумм!

Вторая бомбочка ахнула так же раскатисто и басовито. Взвизгнули осколки, посыпалось битое стекло. Ай да Илья, ай да сукин сын!

Тут же выпрямляюсь, вскидывая пистолет. Ну?!

Никого нет, лишь дым, хаос и тела на полу. Постепенно восстанавливающийся слух доносит звуки из внутренних помещений ресторана. Сдавленный мат, грохот заваливающихся стеллажей, хлопок тяжелой двери.

Сбежали, твари!

Опускаю оружие, сплевываю кровавую слюну. Глядя на распростертые на полу тела, резюмирую давно желанным:

– Овец ты в горах драл…

Глава 7

Гуляющий по ресторану сквозняк закручивает дым в замысловатые спирали и быстро вытягивает пороховые облака сквозь разбитые витрины. Видимость восстанавливается, дышать становится значительно легче.

Настороженно замерев и стараясь не опираться на лениво кровящую ногу, я вслушивался в тишину.

Клокотал простреленным горлом раненый «хаджиевец», стонал и всхлипывал свернувшийся калачиком Скрипач. Со стороны улицы лениво лаяла потревоженная стрельбой собака. А совсем уж вдалеке кто-то вдохновенно орал – взахлеб, истерично и невнятно, даже не разобрать на каком языке.

Кручу головой – вроде все спокойно, без явной опасности? Не лязгает железо затворов, не шелестят крадущиеся шаги… Отбой тревоги?

Рванувшего ко мне Илью останавливаю резким движением вскинутой руки.

Вроде хрустнуло что-то в подсобке? Или показалось?

Юный химик послушно замер, испуганно глядя на меня анимешными глазами. Могу поверить, что выгляжу сейчас страшновато. Ибо «болять мои раны глыбоки»…

Впрочем, даже в шоковом состоянии чернявый живчик не мог долго сохранять неподвижность. Закрутив по сторонам головой, он тут же поплатился за любопытство. Вид пенящейся и лопающейся пузырями крови, толчками выходящей из разорванного горла хаджиевца, мгновенно согнул Илью в приступе жесточайшей рвоты.

Странно, но меня картинка не напрягала. В голове по-прежнему приглушенно рокотали боевые тамтамы. Нервы вибрировали в резонанс, мозги разрывало противоречивыми желаниями.

С одной стороны – я тварь дрожащая, вырвавшая пулей горло подростка, страшно умирающего у моих ног. Хотелось сжаться в комок, взвыть безумцем и впасть в оцепенение. Нет поступка сильнее, чем убийство человека. Поступка – столь кардинально пластающего психику и меняющего судьбу. Я уже никогда не буду прежним…

А вот с другой стороны…

Словно чужая воля подталкивала меня в спину, раззадоривая и науськивая на драку.