Дети Богов и Воинов

– Подожди еще чуть-чуть, – успокаивающе сказала я. – Тебе осталось лишь одолеть Бриана Бору в грядущей битве, и ваш уговор будет выполнен. Тогда ты сам сможешь стать занозой в боку Шехналла. Подписав мирное соглашение, он лишился прошлой неуязвимости. Его могуществу приходит конец.

Ситрик фыркнул, но мои слова явно его успокоили. В конце концов, он сам на это пошел, прекрасно понимая, во что ввязывается. Разумеется, с гибелью людей из собственной дружины смириться нелегко, и сегодня он впервые познал горечь этой утраты. Во время осады Дублина войском Шехналла мы потеряли обычных рабов, которых Ситрик не знал лично – в отличие от воинов, ушедших биться против Доннахи.

– Думаешь, Бриан заглотит наживку? – спросила я, и Ситрик кивнул.

– Мы оставили в живых одного из воинов Доннахи, чтобы тот рассказал, кто пленил короля. Если клятвы, принесенные на заключении мирного договора, не пустой звук для Бриана, ему придется поспешить на выручку. Шехналл считает, что он осадит Дублин.

Я вновь заключила сына в объятия:

– Я так рада, что ты дома.

Ситрик ненадолго расслабился и прижался усталым телом к моему плечу.

– Довольно о войне. Где Онгвен?

– Пойдем в чертоги и поговорим с глазу на глаз.

Его мышцы вновь напряглись, и он отстранился:

– Где она?

– Она покинула город. – Я погладила сына по щеке, по-прежнему запятнанной грязью и кровью. – Мы считаем, что она подкупила братьев Харальдссонов, чтобы те отвезли ее домой в Корнуолл. Вместе с ней исчезли медвежья мантия Глуниарна и драгоценности, которыми ты ее одарил. Я же говорила, что ей нельзя доверять.

Ситрик побледнел, стиснув зубы:

– Ты уверена? Кто-то мог взять ее в…

– Нет. Есть свидетели, что она сбежала из Дублина. Спроси Фалька, если не веришь мне. Неблагодарная девица, каких свет не видывал. По крайней мере, она не потащила с собой Эдизию.

Я ждала ответа, но сын лишь молча взирал на королевские чертоги. Когда он заговорил вновь, в его глазах сверкали слезы.

– Ты ее чем-то обидела?

– Я? – ахнула я. – Да как ты можешь винить меня? Онгвен сбежала по собственной воле. И ребенка бросила! Где ты видывал такую бессовестную мать?

– Она стоит передо мной. – Он облизнул нижнюю губу. – Однажды ты бросила меня.

Его слова словно ударили меня по щеке, вот только боль обожгла не лицо, а сердце.

– Только затем, чтобы Глуниарн не сжег меня на погребальном костре вместе с твоим отцом, – рявкнула я. – Я не успела забрать тебя с собой… но я знала, что Глуниарн не причинит тебе вреда.

Сын поднял было руку, чтобы оттолкнуть меня, но я увернулась и прижала его голову к груди.

– Прости меня, родной. Я ненавижу, когда тебе больно, но ты должен взять настоящую жену. Женщину из королевской семьи, которая понимает свои обязанности. Трахайся с рабынями сколько угодно, но твоих детей должны рожать другие.

Ситрик вырвался из моих крепких объятий, и внезапно меня переполнила ярость. Я преградила ему путь, не позволив уйти.

– Ты въехал в Дублин вместе с Гиллой. Его жена, уладская принцесса, уже носит ребенка. Если у Гиллы родится сын, однажды он попытается свергнуть тебя с трона. Тебе пора позаботиться о своей династии, и как можно скорее.

Ситрик провел рукой по волосам. Несколько мгновений спустя его глаза высохли.

– Хватит уже о женах. Можно мне смыть с себя кровь, пролитую ради твоего брата?

Я кивнула и указала на королевские чертоги.

– Ступай в свои покои, и лекарь осмотрит раны. А после тебя ждет величайший пир в истории Дублина.

Ситрик направился к чертогам бок о бок с Харальдом. Он помахал ликующей и хлопающей в ладоши толпе, а потом рассыпал по ступеням самоцветы, за которые тут же принялась драться собравшаяся внизу детвора. Когда народ смотрел на Ситрика, он видел короля-победителя, и только я знала о переполняющих сына чувствах. Он действительно любил Онгвен, пусть я и не могла взять в толк за что.

Я убрала кудри с плеч. Теперь, когда непростой разговор об Онгвен состоялся, можно выдохнуть с облегчением. Я выкинула девицу из головы и задумалась о сказанном сыном – напрямую или намеками.

Малморда не проявил себя в битве.

Когда он обучался ратному делу под началом отца, его меченосцы говорили, что сильный и стремительный Малморда мастерски владеет клинком и не ведает жалости. Отчего же тогда он не сразил Доннаху на поле боя? Если брат собирался стать верховным королем и уничтожить потомков Племен богини Дану, ему не пристало вечно прятаться за спинами союзников.

Я подошла к Малморде сразу после того, как он передал пленника стражникам-викингам.

– С победой, братец. – Я распростерла руки, широко улыбаясь.

Малморда рассмеялся и обнял меня:

– Спасибо, сестрица. Доннаха ни за что не совладал бы с воинством Дублина, пришедшим нам на помощь.

Он повысил голос, чтобы его слова слышали окружающие. На лицах дублинцев сияли горделивые улыбки, и пока мы с братом рука об руку шли к королевским чертогам, они приветствовали Малморду торжественными возгласами и хлопали его по спине.

Когда толпа осталась позади, я положила подбородок на плечо брата.

– Ты ранен, Малморда?

– Да. Поединок с Доннахой выдался непростым.

– Но ты его одолел?