Дети Доброты

«Это пока они стоят», – понял Кирилл. Чему-чему, а чувствовать настроение людей за восемнадцать лет научился.

Ещё один вопль, который сработает детонатором – и плотину прорвёт. На чужаков бросятся. Их боятся, а лучший способ защиты, как известно, нападение.

– Четыре года мы детишек не видали! – отмерев, со всхлипом простонала одна из женщин. – Четыре долгих года! А теперь уж – и вовсе не понять, когда увидим! Что ж вы творите, злодеи?!

И детонатор сработал. Толпа хлынула на чужаков.

– Стоять! – рявкнул Кирилл.

Выхватил из кобуры пистолет, выстрелил в воздух. Краем глаза заметил, как подобрался в седле Мрак.

«Дожил, – мелькнула в голове у Кирилла горькая мысль. – Разгонять выстрелами безоружных людей! Молодец, ничего не скажешь».

Но, тем не менее, цели он достиг – толпу напугал. Женщины с визгом отпрянули назад.

– Послушайте меня, – подождав, пока утихнут вопли, попросил Кирилл. Спешился, демонстративно сунул пистолет в кобуру. – Это, – он подошёл к Мраку и встал рядом с ним, – сын моего друга. Я знаю этого парня с младенчества. И готов поклясться чем угодно, что его не приносила Мать Доброты! Его родила обыкновенная женщина – такая же, как вы.

Кирилл посмотрел на женщину, которая кричала про детей, поймал её взгляд. Продолжил:

– У меня самого есть сын, сейчас он остался в посёлке Шамана. Он тоже рождён обыкновенной женщиной. Дети могут быть у каждой из вас, поверьте! Если у кого-нибудь хватит смелости отправиться с нами, вы увидите нашу жизнь и наших детей собственными глазами.

– Что увидим? – горько спросила женщина. – То, как вы растите своих детей, чтобы учить их убивать? – она ткнула пальцем в кобуру на поясе у Мрака. – Чтобы учить их издеваться над другими? – показала на Шамана, который демонстративно поник головой ещё больше. – Ваши дети – порождение порока и зла! От ненависти родится только ненависть. Для чего нам дети, которые убьют своих родителей – когда те состарятся и станут обузой?

Кирилл от изумления потерял дар речи. Он будто онемел – слова сказать не мог. Слова нашлись у Мрака.

– Во херня-то, – брезгливо бросил он. – Аж слушать тошно. – Спешился. Позвал: – Бобик! Поди сюда.

Кирилл не сразу понял, к кому обращается Мрак. А потом с удивлением увидел, что к парню бодро трусит собака. Не цепная, не охотничья – обычный грязно-рыжий кабыздох средней лохматости. Вряд ли пёс принадлежал кому-то из собравшихся у ворот, скорее являлся общественным достоянием. В посёлках Цепи собак было немного – возню с животными, не приносящими пользу хозяйству, там почитали баловством, – да по большому счёту и возиться было некому. А в Шаманской вотчине собак и кошек любили, по дворам их носилось множество. Сейчас «Бобик», навострив уши, спешил к Мраку.

Уши его, должно быть, когда-то пытались выпрямиться. У одного даже получилось, оно торчало лохматым треугольником, а второе так и не сумело, застряло в висячем положении. Выглядел пёс забавно, но Кириллу было не до разглядываний. Он знал, что Мрака животные слушаются. Однако таких чудес дрессуры, как запросто подозвать к себе впервые увиденного пса, до сих пор Мрак не демонстрировал.

«Бобик» подошёл и, не дойдя до Мрака пару метров, замер.

– Сидеть, – приказал Мрак.

Пёс с готовностью, как будто с вечера до утра занимался тем, что учился выполнять команды, сел.

– Встань на задние лапы, – приказал Мрак.

Пёс поднялся на задние лапы, неловко держа передние перед собой.

– Кружись!

Пёс, неуклюже перетаптываясь, принялся крутиться вокруг своей оси. Неумело, явно выполняя такое впервые в жизни, но старательно. В толпе кто-то ахнул.

– Вот и вас так кружат, – презрительно бросил людям Мрак. – Вот этот утырок, – ткнул пальцем в Шамана. – Нравится?

Люди молчали, недоверчиво глядя то на него, то на пса.

– Ручки – вот они, – продемонстрировал Мрак открытые ладони. – Прямо как с вами, да? Топчетесь на цепи возле будки – а разглядеть цепь не можете.

Пёс по-прежнему кружился на месте. Аж язык на плечо вывалил от напряжения.

– Лежать, – сжалился над ним Мрак. Пёс плюхнулся на живот. Кириллу показалось, что, если бы умел, вздохнул бы с облегчением. – Ползи ко мне.

Пёс неловко пополз.

– Не надоело ползать? – кивнув на пса, бросил толпе Мрак. – Свою башку включить не хотите? Эх, жаль, мамка моя померла! Вот уж кто бы вам мозги прочистил. «Убьют своих родителей», – писклявым голосом передразнил он женщину, которая кричала. Повернулся к Кириллу. – Поехали отсюда? Меня тут чем дальше, тем больше с души воротит, того гляди блевану.

Пёс тем временем добрался до его ботинок.

– Стой, – бросил Мрак.

Пёс послушно замер.

– Свободен. Шагай, куда шёл.

Пёс, будто очнувшись, обалдело отряхнулся. Вскочил и потрусил прочь.

А Мрак, не глядя на него, забрался назад в седло. Вопросительно повернулся к Кириллу.

– Едем, – кивнул тот. Обращаясь к толпе, попросил: – Пожалуйста. Вы же взрослые люди! Попробуйте думать своей головой. Сами. Не оглядываясь на Мать Доброты. Уверен, что у вас получится.

Уезжали они в молчании. Никто из жителей посёлка не проронил ни слова.

***