Дети, которые хотят умереть

Улыбка появилась на соленых губах Риты.

– Если тебе этого хочется, господин.

Понимают ли наложницы разницу между тем, чего они хотят по-настоящему, и тем, чего хозяева принуждают их хотеть?

Принуждают болью и страхом.

Рыбные консервы они вскрыли металлической стрелкой в ручке Андрея. В тонкой рыбе почти не было костей, только скользкий хребет, который чуть ли не сам выпрыгивал из тела. Поев, Рита слизывала масло с лица и рук, как кошка. Андрей намочил в бадье два обрывка от кимоно Михеевской школы. Один обрывок передал Рите, другим вытерся сам. Заодно смыл сопли.

Волк свернулся клубком на полу клетки и разочарованно сказал, что рыба не мясо.

Пора было ложиться. Рита подвинула свой тюфяк вплотную к тюфяку Андрея.

– Господин не может уснуть. Если это проблема, я решу ее, – сказала она. Андрей бросил взгляд на вакидзаси возле ее тюфяка. Рита с улыбкой покачала головой и сказала:

– Я буду держать господина за руку.

Андрей не знал, желает ли этого она сама или, по мнению Риты, желает он, ее господин. Но, кажется, выбора ему не дали. Раз так, нечего спорить: неизбежное неизбежно случится.

Пальцы Риты тонкие и теплые, в обертке из мягкой кожи, а не обглоданные до костяшек, как во сне. Держать их уже удовольствие, а, ощущая их ответное пожатие, ощущая поддержку Риты, наполняешься верой в завтрашний день. Стирается черта между возможностями человеческих костей с мышцами и невозможными подвигами. Переломить хребет скале? Запросто. Сорвать луну с неба? После завтрака сделаю. Ну и все в таком роде.

Андрей водил большим пальцем по линиям на ладони Риты. И она крепко держала его. И это было прекрасно.

Напряжение в теле растаяло. Когда все прекрасно, легко приходит то, о чем даже и не мечтал больше. Легко приходит спокойный сон.

Волк

1

Когда Андрей проснулся, еще не рассвело, Рита целовала его лицо, а в дверь колотили. В дверь колотили, и не ясно было, целовала Рита его лицо во сне или наяву, пока он спал.

Ножны с катаной лежали рядом вдоль тела. Андрей взял их и поднялся. Босые пятки пошлепали прочь от теплой постели и близости Риты, прилипая к холодному бетону.

За дверью переступали с ноги на ногу двое тяжелых. Еще дальше в конце коридора кто-то смывал писельник. Пускал свистящие газы.

Если натренировал острый слух, уже никогда его не выключишь. Отныне мир иллюзий всегда что-то кричит тебе на ухо. Либо смеется. Либо плачет. Либо пускает свистящие газы. Стучит деревянными подошвами. Хлопает дверями. Лязгает сталью.

Вздохнув, волк сказал: «То же самое с моим нюхом». Это он, видимо, о запахе из туалета.

Андрей открыл дверь. За порогом ждали Блуд и незнакомый двухмордый. Клинок каждого сидел в ножнах. Андрей склонил голову перед ними.

– Сейчас ночь, – сказал он, то ли приветствуя, то ли возмущаясь поздним приходом. – Вы посетили меня с какой-то целью?

Блуд нахмурил брови. На лице – паутина из свежих кровоточащих и засохших порезов. Когда умываешься лезвием меча, кожа раскалывается как старый асфальт. Через неделю вид поприятнее. Раны начинают покрываться розоватой одеревенелой рубцовой тканью. Если только не умываться так каждый вечер.

Блуд сказал:

– Целью? Скорее узнать твою. Когда ты сегодня обещал разбудить одиннадцатиклассника, кто бы мог подумать, что нашего оябуна прикончат. И тоже сегодня.

Второй двухмордый ухмыльнулся. Его лицо было гладким, лощеным, с пощипанными бровями, чистым, не то что кровавая гримаса Блуда.

– Оставим пока за занавесом вопрос, хватило бы у тебя для этого силенок, – сказал лощеный двухмордый.

Голые плечи Андрея расправились.

Два сильных старшеклассника. Угрюмость и насмешка. Дикость и лоск. Страстная тяга к боли и неприязнь к самомордованию. Разные по характеру напарники завернули на восьмой этаж.

– Не я разбудил вашего оябуна, – сказал Андрей. И это была правда. Их оябуна разбудил Лис.

Блуд встал на порог. Теперь дверь не захлопнуть, если разгорится бой.

– А как насчет твоего клана?– спросил лощеный двухмордый.

Пора выключить прямодушие. Это ведь не слух и не нюх, проблем не должно возникать. Хитри, как Лис.

Андрей сказал:

– Дайме моего клана не убивали вашего оябуна.

– Нелепп-сан спросил не это! – рявкнул Блуд. Кожа на кровавом лице наморщилась, свежие порезы вокруг глаз смялись, брызнули красным соком. – Кончай играть и отвечай ясно.

Ищи доводы, которые разъедят им мозги. Так делает Лис. Все их мысли должны быть твоими.

– Я ответил, – сказал Андрей, – ни я, ни дайме моего клана не убивали Губительного Вихря-сан. И с другими кланами мы ради этого не сговаривались. – Андрей попытался улыбнуться так ехидно, как улыбался Лис. – Может, вы думаете, что великого оябуна выпускников смог бы достать жалкий сэме из клана восьмиклассников? – Улыбка резко отстала от губ. – А может, вы думаете, я вру?

Сейчас главное – не дать им задуматься. Сказать такое, чтобы их воображение зачахло. Полностью омертвело. Нужны любые звуки, которые отвлекут внимание.

И Андрей засмеялся. Глаза Блуда вытаращились, усмешка лощеного увяла.