Дети Сети

Собеседник: Кстати, передай Вэлу, что если он поверил словам шизофреника и повелся на эту ерунду (а у меня есть повод так думать – о твоем друге тут ничего не слышно уже долгое время) или даже не повелся, а просто решил соскочить… в общем, если это так, то передай ему, что у него будут серьезные проблемы. Из нашего бизнеса так резко не выходят.

Вы: О чем ты? Какого бизнеса?

Собеседник: Просто передай. Я знаю, где он живет, и знаю, что он разнес еще не все посылки.

Вы: Я не понимаю. Напиши ему об этом сам, это ваши дела.

Собеседник: Он не выходит на связь уже несколько недель. А еще дает адрес площадки направо и налево – вот за одно это его уже следовало бы наказать. Но я дам ему последний шанс.

Вы: Ты что, кто-то вроде его работодателя?

Какое-то время на экране не появлялось новых сообщений, а затем внезапно возникла строчка, оповестившая о том, что «Ваш собеседник покинул чат». Очевидно, «работодатель» не желал углубляться в детали и посчитал, что наш разговор окончен. Мне из этой беседы стало понятно сразу несколько вещей:

1) Буквы в Сети имеет весьма загадочную репутацию;

2) смерть Киры действительно (если верить «работодателю» Вэла) каким-то образом связана с Буквами;

3) у Вэла назревают какие-то серьезные проблемы (если верить его «работодателю», опять же).

Этим же вечером я написал парню своей двоюродной сестры в мессенджере, вкратце описав диалог с человеком, дававшим ему «последний шанс». В ответ я получил смеющийся эмодзи-смайлик и несколько слов: «лол, лажа, не обращай внимания».

Прочитав ответ Вэла, по-видимому, совсем ничем не обеспокоенного, я подумал, что в чем-то (относительно современных подростков) мой недавний собеседник был определенно близок к истине.

Комментарии [ «Собеседник» о современных тинейджерах]

В общем, мне кажется, что они вообще ничего не воспринимают серьезно.

Еще лет пять назад те, кто в теме был насчет этого места, совсем по-другому относились. Все время перестраховывались.

Это я о тех, кто тогда, пять лет назад, в их возрасте сюда заходил. Немного их было, но все равно.

Эти – Вэл и прочие – вообще другие. Они все это видят как игру.

Ну, то есть вообще не отслеживают связи между Сетью и жизнью. Не думают, что сказанное/сделанное тут (я именно о дипвебе) может как-то отразиться на них в офлайне. Очень зря.

Они не обижаются на слова, не боятся слов, сила слов для них ничего не значит. Просто нет такого понятия.

Все по приколу, по фану, на хайпе.

Они думают, что никогда ничего плохого не случится. Что их всегда прикроют, если что.

Какая-то нереальная уверенность в том, что все будет нормально.

Ну, это я чисто о тех, с кем сам здесь общался. Чисто мой опыт. Может, и не все такие, хз.

Короче, не знаю, как к этому относиться: вроде это и круто (в том смысле, что есть в этой безбашенности свои фишки: легкость, мобильность), но и минусы имеются. Вот хотя бы то, что сюда попадают совершенно левые люди типа тебя.

Мы здесь власть

Идея поехать на митинг, как сказала мне Саша, когда мы встретились на Пушкинской площади, была предложена другом ребят Мажором, тем самым парнем, что раньше постоянно был неотъемлемой частью их компании, а потом переехал в центр и стал все реже приезжать на район. Я ждал в условленном месте порядка получаса, когда меня нашли Вэл, Саша и Правый. На площади было огромное количество народа, ограждений, полицейских, автозаков, солдат-срочников, автобусов, омона и много чего еще, превращавшего до боли знакомую Пушку в совершенно неузнаваемое место. Именно здесь с минуты на минуту должен был начаться несанкционированный властями митинг оппозиции, призывами придти на который кишел российский сегмент YouTube в последние несколько дней. По-видимому, агитация более чем удалась.

– Вы втроем? – спросил я, поздоровавшись. – Больше никого не будет? Где сам Мажор?

– Они с Никой где-то здесь уже давно, – хмуро ответил Правый.

– Наша блогерша не упустит такой шанс, – кивнул Вэл, – уже, наверно, стрим ведет…

Я мимоходом спросил парня о проблемах, которые ему обещал устроить мой недавний анонимный собеседник, но Вэл на это лишь состроил саркастическую гримасу и махнул рукой, ничего не сказав.