Дети Солнца (СИ)

— Я взрослая женщина и не делаю ничего дурного. Что такого, если я вам стану помогать в экспериментах? Или не достойна? Мне сказали, что от меня не потребуется ничего сложного.

— Вы правы, — сказал Флавий. — Вы правы, а я нет. Простите меня.

Он поклонился и отошел расстроенный. Много денег! Еще чуть-чуть, и он начнет выкупать у Ларция чужих девиц на деньги, которые не заработал. Одна дура влезла в какую-то авантюру, а другая помчалась ее спасать. Свою голову не приставишь ни той, ни другой.

Флавий решил потолковать со смешливым доктором. Спускаясь по лестнице на первый этаж, он наткнулся на дружелюбного служителя. Тот извинился перед господином гостем, сказал, что хозяин ушел из дома и вернется поздно, и предложил принести ему в комнату ужин. Флавий согласился и направился к себе. В голове у него слегка прояснилось. Почему он решил, что резвушку используют именно в эксперименте с кор нексумом? Мало ли у Ларция еще способов заигрывать с наукой и человеческой природой? Однако с доктором так или иначе поговорить стоит. Как с коллегой, работающим на Ларция. Как только его разговорить?

Чтобы как-то отвлечься, Флавий вызвал Ролло с помощью отобранной у доктора Уиркиной сережки и вылил на него всё, что желал высказать сразу нескольким персонам за сегодняшний день. Несостоявшийся убийца пыхтел, пытался вставить слово, но, когда Флавий наконец умолк, смог выдавить только:

— Твоя Уирка не в себе. Не впутывайте меня в ваши игры.

Флавий собрался выдать новую порцию ругани, но Ролло вдруг переменил тон:

— За ней теперь следят врачи, верно? Я рад, Флавий, что ты ей не достался. Моя сестра передает тебе привет. Я никому и никогда не позволю стоять между ней и тем, кого она любит.

Флавий почувствовал себя выжатым досуха. Даже ругаться расхотелось. Мотивы Ролло стали проясняться, но он все же решил уточнить:

— Ты что, пытался меня таким образом грохнуть? От большой любви?

— Это уж как получилось бы. Ты говорил, вы друг друга ненавидите — и тут она просит подсказать, как помириться с тобой. А я как раз должен ее опоить. Для тебя. Знаешь, это слишком похоже на попытку оставить меня в дураках. Я влил в нее все, что ты мне дал, и выпроводил пинком: иди, говорю, тебя ждут. Не думал, что она свихнется.

— Да, ты вообще не думаешь. Ладно, Ролло, прощай, — сказал Флавий быстро, боясь, что ненависть прорвется сквозь деланое безразличие тона. И потер жемчужину в сережке, успев, впрочем, услышать ответ:

— Еще не раз увидимся, братишка.

Серьгу захотелось выдрать из уха и выбросить. Флавий вынул ее дрожащими руками и спрятал в кошель на поясе. Ему казалось, она там, в кошеле, скребется, шевелится. И вот-вот опять раздастся голос… Что за тип! Уирка права: знакомства нужно выбирать осторожнее.

Из-за духоты ли или из-за чего другого он долго не мог заснуть. Флавий лежал в комнате с распахнутыми окнами и прислушивался к звукам извне. Их почти не было, этих звуков. Где-то коротко и визгливо пролаяла собака, и уже совсем под утро металл стукнул о металл, как будто уронили с большой высоты железную чурку на наковальню.

Заснул он с рассветом и проснулся поздно. В открытое окно лился жаркий воздух. Окна его комнаты на втором этаже выходили на внутренний двор, но сейчас как раз под ними оказался широкий полотняный тент. Такие тенты натянули по всему двору вдоль стен и в середине, над бассейном, так что Флавий сверху только и видел, что прямоугольники парусины и тени людей под ними. Люди ходили туда-сюда, носили мебель. Похоже, здесь готовились к приему гостей.

Флавий подумал о завтраке — и его снова затошнило. Ему вообще было неуютно, и он даже подумал, не проявилась ли какая-нибудь скрытая болезнь, пока он спал. В голове стучало — не в висках, а прямо посередине, как будто кто-то изнутри черепа бил молоточком в лоб. Сердце билось часто и больно, и всё тело ломило. Да что это с ним?

Может быть, выйти? Здесь совсем нет воздуха. Но и снаружи не лучше: вместо неба над двориком белая раскаленная дыра — вход во владения бога Солнца… Нет, там еще жарче, чем в комнате.

Надо всё же выйти, осмотреться. Поговорить наконец с хозяином. Спросить, не приехал ли Ларций.

Одеваясь, Флавий заметил, что руки у него дрожат. Каждое движение давалось через силу.

Никого не было ни в широком коридоре с белеными стенами, ни на лестнице. Должно быть, все внизу. Флавий остановился у комнаты, где держали его нексума. Из-за закрытой двери тянуло тоскливым ужасом. С чего бы? Вот уж кого он пальцем не планирует трогать. Надо бы провести воспитательную беседу.

Флавий надавил на ручку двери — и остановился, потому что услышал в комнате шипение, а потом отчетливый голос Ларция. Судя по интонации, Ларций был доведен до белого каления, но умерял себя до поры. Флавий замер перед дверной щелью, забыв дышать. Что, Ларций уже здесь? Зачем он здесь, что ему нужно от Уирки?