Дети жемчужной Медведицы

Деваха предстала перед ним в ночной сорочке, взлохмаченная со сна. И до того она ему соблазнительной показалась, что, не удержавшись, Виктор набросился на нее и изнасиловал, в процессе сообразив, что та еще девственница. Совесть его не мучила, сон ведь. Проснется и забудет.

Девчонка же, молчавшая все время, пока он на ней пыхтел, подняла крик. Виктор и сам не понял, как по горлу ей ножом полоснул. Потом всадил нож в живот и пропорол, словно скотину. Наличие ножа опять же не удивило. Сон ведь.

А в голове голос вдруг раздался и попросил кровью девичьей кладку кирпичную оросить. Он так и сделал. Кирпичики возьми и распадись прахом, только пыль и осталась на месте бывшего монолита.

– …я вошел и увидел обожженный скелет, – голос Виктора теперь звучал как через динамики, – между ребер клинок торчит. Веришь – нет, до самого конца думал, что сплю. Я ведь так и жену свою бывшую прирезал когда-то, во сне. – Виктор рассмеялся, оборвав смех неожиданно и резко. – А комнатку потайную с костями тогда так никто и не нашел, я лично кирпич новый положил.

– Виктор, отпусти меня, – взмолилась Алиса, – я никому ничего не скажу.

– Конечно, не скажешь, моя хорошая. Ты ведь останешься здесь, с ними. Слышишь?

Алиса и правда вдруг услышала едва различимые голоса. Женские, молодые. Они смеялись, плакали и вздыхали, образуя жуткий хор.

– А потом появился твой уродливый братец. – Виктор сплевывал слова на пол, давясь ими. – Он решил нарушить покой моих мертвых девочек. Я позвал его для того, чтобы он угомонился и больше не приходил, не искал здесь клад, которого нет. Только поганец оказался шустрым, ногу мне поранил. – Мужчина зашипел, вспомнив ту боль.

Виктор вдруг замолчал и подкатил на коляске к находящемуся без сознания Грише. Алиса упорно гнала от себя мысли о том, что тот скорее всего мертв. Виктор выставил вперед руку, растопырив пальцы. В помещении уже было светло почти как днем, и молодая женщина видела, как начало вибрировать тело Гриши, словно подключенное к высоковольтному проводу. Тело выгнулось дугой, парень застонал, а в руку Виктора лег, зловеще блеснув сталью, клинок.

– Ты знала, что человеческая кровь может исцелять?

Колеса скрипнули совсем близко. Алиса зажала рот обеими руками. Лицо Виктора напоминало обтянутый кожей череп. Провалившиеся глаза, бескровные тонкие губы, не скрывающие крепких зубов, из-за чего не пропадало ощущение перманентного оскала.

– Не нравлюсь? – угадал Виктор. – Теперь признаешься мне в любви?

Мужчина склонился из своей коляски, взял Алисин подбородок длинными ледяными пальцами и заставил смотреть на него – монстра в человеческом обличье.

– Так о чем я? – Виктор резко оттолкнулся, отъезжая назад. – Кровь. Она может исцелять. Но только живая. Мертвая горчит и вызывает изжогу. Я проверял. – В глазах мужчины вспыхнул лихорадочный блеск. – Твой брат пришел сюда, когда я собирался получить очередную порцию лекарства. И я с ним поделился, но уже мертвой кровью. Она ему не помогла, сделала лишь хуже.

– Ты подставил Влада, заставив меня считать родного человека убийцей. – Алиса больше не боялась. Ею овладела злоба, грозившая перейти в настоящую ярость. – И все те записки, это ведь твоих рук дело?

– Каюсь, виноват, – пожал острыми плечами Виктор, кружа коляску на одном месте, точно заправский каскадер. – Мне нужно было выманить тебя из укрытия, привести сюда. Ты, наверное, спросишь, к чему такие сложности? Все просто, прелесть моя, ты предала меня. Пока я был здоров и полон сил, ты меня любила, обожала. Но стоило мне исчезнуть, как ты сразу опустила руки. Между нами существует связь – очень крепкая, нерушимая. Ты, Алиса, не могла не почувствовать моей боли, когда собственная дочь пыталась убить меня своей «заботой». Сколько унижений я вынес, послушно открывая рот, в который она пихала отраву, выдаваемую за еду.

– Виктор, ты болен!