Детям до шестнадцати

После пятидесятого раза он понял, что просто не может оторваться от пола – будто ни рук, ни ног у него больше нет. При каждом вздохе воздух протыкал лёгкие, точно спица. Радужные круги перед глазами превратились в бесцветное марево, сквозь которое всё расплывалось.

– Кажется, финита ля комедия! – подвёл итог физкультурник. – Встать-то можешь?

Саня попробовал, но голову сразу повело, и если бы не сильные руки Динамометра, он бы точно хлопнулся в обморок.

Его посадили на скамейку, Динамометр даже сбегал в свою подсобку и вернулся с маленькой бутылочкой минералки.

– Давай-ка, герой, глотни… только немного, просто чтобы горло смочить. Отдышись. Может, в медпункт тебя? Сердце как, не тянет?

Саня негодующе помотал головой.

Потом стало легче – в глазах прояснилось, каждый вздох уже не отдавался болью в рёбрах, руки и ноги вернулись к нему. Но на душе по-прежнему было гадко, тем более, что и Динамометр не преминул подлить туда яда.

– Вот обратите внимание, – вещал он. – Перед вами живое доказательство, что за своим языком следить надо. Не уверен – не обещай. Настоящий мужик за свои слова отвечать должен. А иначе рано или поздно нарвёшься, заставят делать и назовут треплом, когда не получится. Это и в спорте, и вообще по жизни. Понял, Лаптев? Кстати, всех касается.

Обиднее всего, что Динамометр был бы прав на сто процентов, если бы… если бы Саня и впрямь такое ляпнул. Папа тоже бы на месте физкультурника так сказал. И сам бы Саня такое сказал, окажись он сейчас на месте учителя, а на его месте был бы… ну, например, Петька Репейников. Ну откуда Динамометр мог догадаться, что ничего такого про сто отжиманий Саня не говорил? Откуда ему знать про бойкот, про подлянки семибэшников? На него даже и злиться-то, выходит, не за что – но почему-то из-за этого только хуже.

– Ну а что касается нашего уговора, – продолжил Динамометр, – то раз Лаптев обещанную сотку не сделал, то халявной пятёрки за четверть, конечно, не будет. А вот за урок я ему пятёрку поставлю. Всё-таки не струсил, выложился по полной. Кстати, я вообще сомневаюсь, что остальные бы этот полтинник сделали. Ну, разве что Куницын, да и то не факт…

Неожиданная пятёрка тоже почему-то не обрадовала. Вспомнился папин любимый анекдот про фальшивые ёлочные игрушки – которые совсем как настоящие, только радости от них никакой.

– Лаптев, не витай в облаках! – вернул его в реальность голос географички Анны Фёдоровны. – Я для кого вообще рассказываю? Для стенки? У тебя что, слишком хорошее настроение? Так это легко можно исправить. И не забывай, что в той четверти я тебе четвёрку всё-таки натянула, а значит, сейчас нужно отрабатывать!

Он честно посмотрел на карту обеих Америк. Там, в нижней, то есть в Латинской, на самом деле много интересного. Сельва там всякая, пампасы…

– Поедем в пампасы! – объявил папа на третий день каникул. – Отгулы накопились, – пояснил он маме, – и надо стремительно отгулять, потом сгорят… бухгалтерия и кадры закрывают квартал.

Саня не очень понял, какая тут связь, но обрадовался. В Краснодаре они тоже выбирались в пампасы, но редко.

– И я! И я! – заявился Мишка. – Я тоже хочу в пампасы! А не в дебильный детский сад!

– Что ещё за дебильный? – голос у мамы заледенел, сделался как у Снежной Королевы. – Ты откуда таких слов понабрался?

– У Ромки Сенчука! – охотно объяснил Мишка. – Он много всяких слов знает! Хочешь, расскажу?

…Пампасы были километрах в пятидесяти от Москвы – место посоветовал здешний папин сослуживец, капитан Барханов. «Летом тут, по разведданным, великолепная рыбалка, – объяснял папа, – ну и вообще красота всяческая».

Сейчас, в конце марта, оценить красоту было трудно. Сосновый лес, конечно, это здорово, но снег лежит почти повсюду. В городе он сморщился и стаял, а тут зима задержалась. Кусты стояли голые, ни намёка не только на листья, но даже и на почки – но красные и зелёные прутья на белом фоне смотрелись ничего так, хоть на картину. Или лучше сфоткать, что Саня и сделал – камера в смартфоне была весьма приличная.

Впрочем, кое-где на высоких местах уже пробивалась первая, неуверенная какая-то травка. Озеро, около которого сделали привал, было ещё покрыто льдом, и, судя по лункам, кто-то баловался зимним ловом. Но сейчас тут царило безлюдье. Понятное дело, будний день, да и конец марта, для рыбалки лёд уже слишком тонкий.

А что самое прикольное – им не пришлось ехать в метро до вокзала, ждать электричку, потом тащиться от станции по грязи. «Карета подана!» – объявил папа. Каретой оказался серебристый фольксваген-гольф, служебный, из части. Папе, как выяснилось, разрешили попользоваться. Что папа умеет водить, Саня знал – когда-то, ещё в Кемерово, и у них была машина, девятка, но потом случилась какая-то история, и девятку пришлось продать. Он смутно помнил эту машину – вроде бы красноватая – но тогда ему было ещё меньше, чем сейчас Мишке.

А вот Мишка казённой машиной остался недоволен. Он почему-то вообразил, что раз она военная, из части, то непременно должна быть защитного цвета и, главное, с пулемётом.