Детям до шестнадцати

– Папа, – сказал он, – ну я не мог пойти в эти гости. Именно сегодня! У меня дела были неотложные… Ну можно я тебе не буду говорить, какие? Ну очень нужно было… встретиться, в общем. А мама начала орать, ну и я тоже взбесился…

– С девочкой, что ли, встречался? – хмыкнул папа.

– Ну… – задумался Саня. В конце концов, а почему нет? В «Ладони» аж целых три девчонки: Лиска, Аня и Полина. Вроде получается по-честному. – В общем, да…

– А нельзя было спокойно маме объяснить? В конце концов, мне бы позвонил, я ж не совсем тупой всё-таки, уж как-нибудь бы разрулили… – в папином голосе начала прорезываться злость, и это даже обрадовало Саню: значит, отмерзает. Пусть будет что угодно, лишь бы не эти повадки робота.

– Ну… не подумал просто, – шмыгнул он носом.

– Не подумал он, – подтвердил папа. – Не подумал, что у мамы нервы и давление, да и я, кстати, не железный. Не подумал, что в мегаполисе с подростком любая хрень может случиться, это тебе не Пенза… хотя и там тоже не остров безопасности. Не подумал, что мобильник у тебя не только для того, чтобы в интернете шариться, но и чтобы связь была всегда. Ну ладно, могу понять, моча в голову ударила, убежал. Но шесть часов мотаться и не подумать ни разу, как там дома-то? Что, ты всерьёз вообразил, будто мы с мамой и Мишкой преспокойно пойдём в гости салатики жрать, когда тебя хрен знает где носит? Ну ладно, допустим, так спешил к девочке, что телефон не взял. Но у девочки-то попросить, домой звякнуть: мама-папа, я жив, меня мутанты не съели! Это слишком сложно?

– Я ж номеров на память не помню, – пробубнил Саня.

– А кто в этом виноват? – желчно поинтересовался папа. – Когда тебе как Мишке было, я тебя заставлял наизусть адрес выучить, помнишь? Чтобы если потеряешься, взрослые знали, куда вести. Но сейчас тебе тринадцать! Сам давным-давно должен был сообразить. Стихи по литературе учишь, а тут два номера не под силу?

– Я теперь выучу! – искренне заявил Саня.

– Ну а сейчас-то что будем делать? – хмуро поинтересовался папа.

Саня вновь ощутил, как бьётся в нём второе, волшебное сердце, тёплый белый шарик. Причём бьётся в том же ритме, что и обычное, из мышц и сосудов. Умей он управлять волшебством, то… А что «то»? Сделать так, чтобы папа его немедленно простил? Да ещё и велик подарил за хорошее поведение? Но ведь это было бы ещё хуже, чем подслушивать. Нет уж, что заслужил, то получай.

– Меня надо наказать! – глухо произнёс он. – Строго! Как тогда, в Пензе.

Папа взглянул на него как-то странно. Казалось, у него что-то болит – не так, чтобы криком кричать, а как если ноет зуб или саднит горло.

– Знаешь, сын, – голос его был уже не механически-мёртвым, а просто усталым, – я пока и сам не могу сообразить, что с тобой делать. Не в том я пока состоянии, чтобы принимать решения. Поэтому завтра. Завтра вместе с мамой подумаем, как тебя наказать. И накажем, это без вопросов. Но сейчас я очень хочу спать, а ещё надо в полицию звонить, и Евгению Львовичу, он тоже волнуется. А кто бы не волновался? Короче, разогрей себе суп и котлеты с макаронами. И потом сразу в постель, чтобы никаких сталкеров и вконтактов.

Он резко встал, чуть не задев головой люстру, и, не оборачиваясь, вышел из кухни. А Саня остался сидеть, глядя в окно. Между занавесками там была узкая щель, и в чёрной полоске неба слегка подмигивала ему яркая звезда. Тоже белый шарик, только огромный, далёкий и раскалённый.

3.

– Проходи, не стесняйся! – Дима широко повёл рукой. – Чувствуй себя как дома. Куртку сюда, тапочки вот. И сразу давай на кухню, будем чай пить.

Был он одет совсем по-домашнему – жёлтая футболка с надписью «Сквозь дыры – к звёздам», черные адидасовские шорты, да ещё и босиком. Саня подумал, что вот ему бы так ни за что не разрешили: «а вдруг на полу иголка, а вдруг булавка, и вообще, всю грязь соберёшь, потом заставляй тебя мыться!»

Он влез в мохнатые тапки и двинулся вслед за Димой на кухню. Путь неблизкий, зато интересный. В таких квартирах ему ещё не приходилось бывать – высокие потолки, широкий коридор, на всю длину заставленный книжными стеллажами, под ногами не привычный линолеум, а поблёскивающий лаком паркет, и двери в комнаты. Саня насчитал их четыре.

С кухни послышался сердитый собачий лай, а потом строгий Димин голос:

– Найда, лежать! Свои!

Кухня оказалась просторной, но более привычной. Как и везде, мойка, стиральная машина, столик, на газовой плите шипит белый чайник, на невысоком холодильнике стоит микроволновка. А на полу разлеглась тёмно-серая, с рыжими подпалинами на боках немецкая овчарка. Чуть приподнялась, внимательно осмотрела Саню и вновь положила голову на мощные лапы.

– Не бойся, она гостей не обижает, – улыбнулся Дима. – Она у нас дама спокойная, солидная. Да и возраст – ей уже восемь, это если на человеческие годы переводить, за пятьдесят будет.