Детям до шестнадцати

– Вот! – Дима хлопнул себя по коленке. – У тебя шарик, у меня… только не смейся. У меня роза, тёмно-красная такая, и корни тоже в сердце. А у других по-разному, я тебе говорить не буду, если захотят, сами скажут. Короче, надо прикоснуться к твоему шарику, мысленно, представить, что ты – это он, а он – это ты. И потом нащупать спуск… ну это тоже у всех по-разному. У меня вот… короче, неважно. Серёга – тот клавишу Enter давит, а у Данилы вообще был топор и полено. И он этим топором по этому полену… мысленно всё, конечно.

Саня снова сосредоточился. На сей раз он не стал смотреть на глобус, и более того – зажмурил глаза. Прикоснулся к белому шарику, представил его – круглый, тёплый, но может стать и совсем горячим, огненным… и полететь в цель, как ракета… маленькая такая ракета, оставляющая за собой дымный след… стоит лишь выжать до упора спусковой крючок у ракетницы… громоздкого такого пистолета, папа в том году давал подержать, а вот стрельнуть не дал. Но всё равно понятно, как это делается. Нажимаем на этот холодный, довольно тугой крючок, и волшебство, освобождённое из плена, выстреливает, куда направить ствол… ну то есть желание… то есть этот самый «образ цели». Сейчас – огромный глобус, который просто обязан завертеться вокруг своей не воображаемой, а самой настоящей стальной оси. Нажимаем, держим…

Он открыл глаза. Глобус вращался, причём с бешеной скоростью. Казалось, он сейчас вообще взлетит, проломит оконную раму и помчится вверх, сперва в облака, потом в космос.

– А как остановить? – растерялся Саня.

– Да просто отпусти кнопку, или что там у тебя, – посоветовал Дима.

– У меня спусковой крючок ракетницы, – немного стесняясь, признался Саня.

– Ты его сейчас держишь, или снял палец?

– Держу.

– Ну так отпусти, и успокой свой шарик. Пусть уснёт.

Палец – воображаемый, конечно! – Саня с воображаемой ракетницы снял, но вот усыпить волшебство оказалось не так-то просто. Пришлось представить себе игрушечную кроватку – такие были у девчонок в детском саду, он запомнил – уложить туда шарик и покачивать. Типа баю-бай, засыпай, дам тебе каравай…

Получилось. Глобус вздрогнул, сбавил скорость, а спустя несколько оборотов и вовсе остановился.

– Ну вот, типа поздравляю! – Дима снова хлопнул себя по коленке. – Всё получилось. Первое твоё волшебство! Теперь попрактикуемся вон на ней, – показал он на грушу. – Врежь ей как следует! И попробуй побыстрее. Долго разгоняешься. А как получится, пойдём гулять. Ну, гулять и учиться. Как это у художников говорят – на пленэр.

4.

На улице было не то чтобы жарко, но по-летнему тепло. Саня даже куртку снял и забросил её на плечо – всё равно мама не видит. По радио утром сказали «девятнадцать градусов, без осадков», но его всё равно заставили одеться «как следует». Он чуть было не распсиховался, но вовремя вспомнил: сейчас возникать не время. А то ведь папа легко отменит прогулки, и придётся до каникул в «детской» киснуть, причём даже в «С.Т.А.Л.К.Е.Р. а» теперь не погоняешь.

Вот Диме – тому хорошо, его никто не контролирует. Отец в Новосибирске, бабка на грядках, поэтому он даже переодеваться не стал, только в кроссовки влез.

Народу было не сказать чтобы много – с одной стороны, первое мая, день праздничный, а с другой – хорошая погода, и значит, кто на дачах корячится, кто в пампасах шашлыки жарит.

– А мы куда вообще идём? – поинтересовался Саня.

– Да есть у меня кое-какие дела, заодно и попрактикуемся, – обернулся Дима. – Сейчас у тебя более сложные задания будут – с людьми работать. Это не глобус крутить и грушу лупить, здесь тонкость нужна. Как на скрипке – там же ладов нет, чуть палец сдвинешь, и уже фальшь.

– Ты в музыкалке, что ли, на скрипке учишься? – вспомнилась ему Лягушкина, которая хвастала своим абсолютным слухом.

– Ага, только уже закончил. И не по скрипке, а на блок-флейте. А скрипка – это серьёзно, это или всё бросать и по-настоящему заниматься, или никак. Поэтому сейчас думаю гитару как следует освоить, всё-таки попроще инструмент. Но не чтобы песни всякие, а настоящую музыку, классическую.

Болтая, они вышли на широкую улицу, засаженную тополями. Те уже покрылись тонкой и слегка желтоватой листвой – вскоре она позеленеет, а потом и белый пух полетит – но сейчас узенькие, клейкие листья остро пахли весной.

– О, вот, кстати! – остановился вдруг Дима. – Вот тебе и упражнение номер раз! – он указал головой в сторону молодой черноволосой женщины с одетой в красный комбинезон девочкой лет трёх, не больше. Мама целеустремлённо тащила её за руку, а девчонка упиралась, визжала, подпрыгивала на месте, и в бессвязных воплях можно было разобрать только «Не хочу!», «Не пойду!». «Рот закрой, дрянь! – оборачиваясь к дочке, орала мама. – Не то дома получишь!»

– А что делать-то? – не понял Саня.

– Успокоить, – распорядился Дима. – Сперва маму, потом девицу. Только не пережми, аккуратненько.

– А дотянет волшебство? – с сомнением спросил Саня: до скандалящих было метров двадцать.

– Да легко! – ободрил его Дима. – Опытный волшебник может и на километр дотянуться. Давай, Санёк, работай!