Детям до шестнадцати

Саня мысленно дотронулся до белого шарика, ощутил привычную уже волну. Затем представил, как эта высокая брюнетка в узеньких джинсах делает глубокий вдох, как вытекает из неё в солнечный майский день серо-зелёная злоба, тает в воздухе, а сам этот тёплый, наполненный весенними запахами воздух касается разгорячённых мозгов женщины, и та вдруг понимает: всё на самом деле хорошо, не стоит кричать, малышка просто устала и хочет спать, дома её сразу нужно уложить в кроватку и спеть песенку… только не рэп, а что-нибудь детское… ну вот как мама поёт Мишке: «По диким степям Забайкалья».

А потом он, гладя левой мысленной ладонью белой шарик, указательным пальцем мысленной правой осторожно, по миллиметру, потянул мысленный спусковой крючок – чувствуя при этом воображаемой кожей холодную сталь.

Женщина – не воображаемая, а настоящая – замедлила свой темп, растерянно повернула голову направо, затем налево, потом наклонилась к девочке и как-то неуверенно, будто впервые, погладила её по кудрявой голове.

– Пять баллов! – звонко хлопнул себя по коленке Дима. – С первого раза! Теперь давай, работай мелкую.

С мелкой, к Саниному удивлению, оказалось сложнее. Сперва он попробовал сделать с ней то же, что и с мамой – но посланный им тёплый воздух натолкнулся на какую-то стенку. Девочка продолжала визжать, топать ногами, и мамина ласка, похоже, была ей по барабану.

– Не получается! – смущённо признался он.

– А ты попробуй на неё настроиться, почувствовать, – посоветовал Дима. – Она, наверное, барьер выставила… ну, мы это так называем. Короче, не надо его силой ломать, ты через него прыгни, успокой, а она уже сама снимет.

Саня попробовал. Представил волну спокойствия – и на малой скорости направил к девчонке. Ага, вот здесь волна тормозит, вот он, этот барьер… ого, какой высокий! Вроде того забора, каким в Семиполье окружён бывший колхозный сад. Колхоз давным-давно стал называться как-то по другому, а сад остался, и они с Васькой Дробенко и Гришкой Щербатовым лазили туда за малиной. Нагретые июльским солнцем доски с давно облупившейся бурой краской, звон кузнечиков… а с той стороны – бескрайние заросли малины, ягоды огромные и не просто спелые, а переспелые, чуть ли не сизые, и можно не торопиться… по словам Васьки, сторож дядя Костя сегодня уже успел хорошо принять на грудь…

Саня во всех подробностях представил этот забор, потом, погладив белый шарик, прыгнул, ухватился за неровные края досок, подтянулся, забросил правую ногу на ту сторону и даже почувствовал, как натянулась и опасно затрещала ткань джинсов. А потом спрыгнул вниз, обжёгся крапивой, поморщился – и двинулся к своему образу цели.

Девчонка, оказывается, ревела не просто так – от усталости или обиды. Сейчас Саня был внутри неё и понимал: это особый рёв, творческий. Мелкая вкладывала в него всю душу, вливала весь океан своих чувств, по сравнению с которыми его собственные казались лужицей. Ей обязательно нужно было сообщить не только маме, но и всему миру о своей беде. Что за беда, Саня уловить не мог, но девчонке она казалась огромной.

Осторожно касаясь её мыслей своей ладонью, он начал причёсывать их – точно тёмные кудрявые волосы. Всё не так плохо, пойми, всё на самом деле очень даже неплохо, и стоило ли так реветь, когда на свете есть столько всего вкусного, вот, например, малина – возьми, поешь, не бойся, угощаю…

Он не сразу заметил, что давно уже до предела сдавил спусковой крючок, что тот упирается в скобу. Встряхнулся, усыпил волшебство – и обнаружил себя на асфальте, возле рекламного щита про мобильный интернет. В голове шумело, перед глазами плыли радужные точки, и сквозь их рой он даже не сразу увидел, как широко улыбается Дима. А вот девчушка в красном комбинезоне уже не орала – вместо этого она вполне дружелюбно что-то шептала на ухо наклонившейся маме.

– Ну вот, видишь, получается! – Дима схватил Санину ладонь, сжал и сильно потряс. – Поздравляю! Видишь, всё это на самом деле несложно. Только есть одна большая ошибка…

– Какая? – напрягся Саня.

– Совершенно дикий перерасход силы. Я же тоже включился, наблюдал, как она из тебя хлестала. Санёк, экономить надо! Ты увлёкся слишком. Разные картинки воображал, да?

– Ну, в общем, – Сане почему-то не хотелось излагать подробности про малину и дощатый забор.

– Вот теперь тебе надо учиться так не вкладываться. Не рисуй все детали: и некогда, и сила зря тратится. Вот представил барьер – без подробностей, просто барьер. Потом представил, как перепрыгнул. Потом представил, что утешил. И всё крупными мазками, понял? Иначе каждый раз будешь у себя в голове художественный фильм снимать и крутить.